Механизм разочарования в новых правах


Механизм разочарования в новых правах из-за недопонимания их природы. Некоторые социальные субъекты воспользовались новыми правами только потому, что не предвидели последующих трудностей и ограничений, которые внутренне свойственны этим правам. Так, многие сельские жители, приватизировав жилье, лишились весьма значимой в сельской местности помощи в его ремонте, жители удаленных от городов сел столкнулись с невозможностью его продажи и пр.

Разочарованы и те, кто рассчитывал обрести новые права, но не потерять старых гарантий, ибо это не всегда возможно.
Механизм воспроизводства "западных" прав на административно-командной основе. Новые права часто утверждаются и отстаиваются старыми способами – на основе унаследованных от административно-командной системы моделей отношений в проблемных ситуациях (т.е. не посредством взаимоотношений равноправных субъектов, а на основе личных договоренностей (улаживаний), когда одна сторона "просит", "умоляет", "подносит", а другая – "соизволяет", "делает милость", "повелевает", "постановляет"). К тому же властные элиты в ходе реформ, как известно, в значительной степени сохранили свой состав и весьма преуспели в навязывании прежних моделей вертикальных отношений в новых условиях.

В настоящее время из 89 регионов 79 – дотационные, так что губернаторы, как и прежде, вынуждены приезжать в Москву к распределяющим деньги чиновникам "на поклон"84.
Таким образом, в современных условиях для большинства социальных групп обращение к новым правам либо вообще не сталV способом конструктивной адаптации к новой среде, либо, если и стало, приводит к формированию на социетальном уровне такой свободы, которая по сущностным признакам отклоняется от западной. Из всего многообразия современных ограничителей свободы (и тех социальных отношений, которые они задают) в настоящее время наиболее сильными оказываются отнюдь не те, которые свойственны природе новых прав. Напротив, эти ограничители, цементирующие западный тип социетальной свободы, в российских условиях легко нарушаются, а неправовое социальное пространство для многих групп уже стало более реальным, чем правовое, административно-командные и неправовые ограничители доминируют.
Институционализируясь в таких условиях, "западные" права обретают "незападное" качество. За новой системой социальных ролей сегодня часто стоят такие отношения и процессы, которые по своей природе противоположны тем, которые должны были бы логически вытекать из изменения социетальной свободы по западному образу и подобию.
В самом деле, установление новых прав означало, что государство больше не регламентирует многое из того, что регламентировало в прежних (административно-командных) условиях. Однако ослабление одного вида зависимости сопровождалось усилением другого, менее предпочтительного, по признанию многих респондентов. В результате независимость рядовых членов российского общества от государства не только не увеличилась, а наоборот, уменьшилась. В настоящее время государство просто не защищает им же провозглашенные права, и даже само систематически нарушает их.

Причем безнаказанность разного уровня властей в нарушении прав рядовых социальных групп за годы реформ существенно возросла. Государство будто бы говорит своим гражданам: "Я не защищаю ваши права и даже нарушаю их, а вы уж как-нибудь справляйтесь с этим сами – ведь если я вам помогу, то это убавит у вас независимости!"
Отсутствие надежных институциональных противовесов произволу властей проявляется и на уровне поселения, и на уровне предприятия (организации), независимо от формы собственности. Конкретные формы проявления антагонистической односторонней зависимости рядовых работников от руководителей многообразны. Со стороны руководителей это – игнорирование сигналов снизу ("пренебрежение", "равнодушие", "нежелание выслушать", "невнимательность"), невыплата заработной платы, даже тогда, когда имеются деньги, использование угроз ("угрожают", "подчиняют", "задавливают", "притесняют", "обещают уволить, если что-то попытаюсь добиваться") и др.



Со стороны рядовых работников – преобладание пассивных моделей адаптации над активными, отказ от использования законных прав и свобод, воспроизводство социальных отношений на более зависимой (бесправной), чем в дореформенный период, основе.
Так, все большее число работников в случае болезни не берет больничных листов (в некоторых поликлиниках больничных листов выдается в 10 раз меньше, чем несколько лет назад; по утверждению врачей, обращений к ним стало меньше, а запущенных больных больше85 ). Многие предпочитают не отстаивать значимые для них (и законные!) права (в области условий, безопасности, режима и оплаты труда, отдыха, социального обеспечения и др.), лишь бы не портить отношений с руководством: "Сегодня приходится чаще держать язык за зубами, чтобы не потерять работу", "Нужно уступать в чем-то, чтобы не уволили", "Пришлось стать менее искренней, приспосабливаться к начальству" – вот типичные ответы респондентов. В этих условиях многие из новых свобод (включая свободу выражать свои взгляды, отстаивать убеждения, право на забастовку, митинги, акции протеста и др.) остаются весьма далекими от реального жизненного пространства индивидов86 .
В настоящее время самостоятельное решение проблем зачастую распространяется и на те сферы, где оно всецело находится в компетенции властей и в принципе не должно было бы быть самостоятельным. Из-за неспособности или нежелания властей защищать права рядовых социальных групп последние вынуждены сами искать те или иные способы адаптации (активной или пассивной) к этой ситуации. Самый распространенный способ восстановления законных прав, как считают 40% опрошенных, – деньги ("Все продается и покупается"), еще 16% указали на силу, угрозу расправы.

На обращение к законам как способу восстановления нарушенных прав сегодня уповает лишь 13% респондентов, на приказы и распоряжения властей – 10%, на забастовки и другие протестные действия, разрешенные законом, – 7%. Те, у кого нет ни денег, ни силы, ни связей вообще, не предпринимают никаких действий по отстаиванию своих прав. В сельской местности эта группа достигает 59%: именно столько респондентов считают, что в случае ущемления прав лично им никто не поможет отстоять их, а сами они тоже не смогут сделать это.
Как показали обследования, более частое нарушение правовых и моральных норм вообще становится одним из основных видов адаптивного поведения населения в новых условиях. Мелкие хищения с производства, с совхозного поля, стройки основной частью (65%) респондентов не осуждаются: "Нечем кормить детей, с голоду им, что ли, помирать?!"; "Рабочего не осуждаю, а начальство – осуждаю: они не за кусок хлеба тянут"; "Тут сумочку возьмешь, а они [начальство] машинами везут". Отклонение от правовых установлений, законов, конечно, было и прежде.

Но оно было, во-первых, не в столь больших масштабах, а во-вторых, не в столь открытой форме. Как то, так и другое повышает внутренний дискомфорт у больших групп населения (по крайней мере, у половины) и ставит заново проблему социальной адаптации к этой ситуации. Не случайно многие респонденты (41%) хотят, чтобы их дети и внуки не испытывали этого "комплекса вины", критически относились к законам и, если нужно, не боялись отступать от них, ибо "законные решения редко решают человеческие проблемы". Иными словами, отклонение от правовых норм само по себе уже превращается в норму, проникает в институты социализации молодого поколения87.

Идет институционализация неправовой свободы.
Под "неправовой свободой" понимается возможность одних индивидов (групп) беспрепятственно (и безнаказанно) достигать своих целей за счет нарушения прав других, путем несоблюдения провозглашенных в данном обществе правовых норм. "Беспрепятственность (и безнаказанность)" в осуществлении противоправных действий – категории относительные; в данном случае они означают, что по тем или иным причинам (которые мы пока оставим в стороне) несоблюдение правовых норм позволяет индивидам (группам) достигать своих целей с меньшими совокупными издержками (и препятствиями), чем следование этим нормам. То есть если субъекты при этом и несут определенные потери, в том числе и морально-психологические (ведь нарушаемые нормы могут в принципе цениться индивидами и не соблюдаться вынужденно), то они все же уступают получаемым приобретениям (более значимым и жизненно необходимым). Институционализация неправовой свободы означает превращение ее в устойчивый, постоянно воспроизводящийся феномен, который, интегрируясь в формирующуюся систему общественных отношений (экономических и неэкономических), становится нормами (привычными образцами) поведения больших групп индивидов и постепенно интернализируется ими88.
В сложившихся условиях в желаемом образе социетальной свободы как у сторонников, так и у противников "западной" институционально-правовой свободы важное место отводится усилению роли государства (хотя разные группы понимают эту роль по-разному).
Выводы
Судя по набору важнейших стратификационных шкал, доминирующим образам индивидуальной свободы и действительным изменениям в системе социальных отношений, которые скрываются за новыми экономическими и неэкономичесими ролями, в настоящее время имеется (и в перспективе сохранится) существенный разрыв между: а) провозглашенным движением к западной институционально-правовой свободе и б) продвижением российского общества к более свободному (как это понимают большие группы его членов).В принципе, большие группы и слои российского общества сегодня находятся в таких условиях, что способны почувствовать себя более свободными и без необходимых атрибутов западной свободы или в самом начале пути к их утверждению. В этом смысле либерализм (особенно в его классической версии, какую пытались реализовать отечественные реформаторы) пока не является единственным (и тем более неизбежным) путем перехода российского общества к более свободному (как понимают свободу большие группы его членов). По крайней мере, в ближайшей перспективе.
Отрицательная динамика индивидуальной (групповой) свободы чаще всего наблюдается вовсе не потому, что все более прочные позиции занимает западная социетальная свобода. Проверка западной свободой – дело будущего и, судя по всему, весьма отдаленного. Принимая во внимание бессилие и безучастность государства, ослабление институционально-правовой и разрушение производственной систем страны за годы реформ, можно признать, что сегодня у российского общества шансов продвинуться к западной институционально-правовой свободе стало еще меньше, чем это было в начале реформ.
Несмотря на, казалось бы, бесспорное продвижение к западной институционально-правовой свободе (насколько можно судить по изменениям в ролевой системе общества), подлинной либерализации общественных отношений в России не произошло. Несоответствие между разными уровнями социетальной свободы (декларированным, желаемым и реализуемым) велико, и при сохранении существующих условий будет усиливаться89. В ходе нынешних реформ большие группы лишились первостепенных социально-экономических прав, и в этих условиях им либо вообще нет дела до "западных" прав, либо они, хотя и желаемы, но не доступны90 .
Тем не менее и в настоящее время на ценностно-деятельностном уровне пока сохраняется потенциал и для интернализации западных прав, и для роста самостоятельности как самоценного состояния и способа увеличения (сохранения) индивидуальной свободы. Как показали обследования, еще далеко не все желающие воспользовались новыми правами и далеко не все из числа воспользовавшихся ими имеют возможность отстоять новые права законными способами. Так что сегодня велика доля тех, кто включается в неправовые действия вынужденно и испытыает от этого внутренний дискомфорт и напряжение91. В то же время более половины респондентов во всех типах поселений отметили, что комфортнее чувствуют себя тогда, когда имеют возможность действовать самостоятельно, обходиться без помощи других людей и не зависеть от кого-либо.

Даже среди проживающих в сельской местности 88% респондентов предпочли, чтобы их дети в новых условиях были бы самостоятельными, стремились всего достичь собственными силами и не зависеть от кого-либо.
Будут ли в перспективе в своих самостоятельных социальных действиях по адаптации к новым условиям и повышению (сохранению) своей свободы разные группы активнее обращаться к новым правам, покажет время. При сохранении существующих условий ценностно-деятельностный потенциал для интернализации новых прав так и останется нереализованным, а потенциал для роста самостоятельности, если и реализуется, то, вероятнее всего, в неправовом социальном пространстве, способствуя дальнейшему воспроизводству институционально-НЕправовой свободы.






Содержание раздела