Философия интеграции


Эта задача решалась на двух уровнях — политического мышления и экономической практики.
7.3. Философия инZеграции
Не осмыслив того переворота, который произошел после Второй мировой войны в умонастроениях общественности, во взглядах политической, деловой и интеллектуальной элиты
западноевропейских стран, нельзя понять и философию западноевропейской интеграции. Важнейшей составной частью этого переворота был решительный разрыв с идеологией и политикой национализма, определявшей и отравлявшей климат международных отношений в Старом Свете на протяжении последних веков. Национализму была противопоставлена давняя идея единства европейской цивилизации.
Об этой составляющей интеграционного процесса в Западной Европе следует сказать несколько подробнее. В официальной идеологии и обществоведении советского периода безраздельно господствовал ленинский тезис о реакционности

известного лозунга Соединенных Штатов Европы. У творчески мыслящих советских ученых, изучавших европейскую интеграцию, сомнения в правильности этой оценки возникли по крайней мере в 70-х годах, но противопоставить ей иную точку зрения стало возможным лишь в условиях гласности и плюрализма взглядов. Однако общественность и политическая элита России до сих пор не имеют адекватного представления ни об истории и содержании идеи "единой Европы" (или, как ее часто именуют, европейской идеи), ни о ее роли в европейской интеграции.
Между тем такая идея живет и передается от поколения к поколению уже семь столетий. Первый известный нам документ — трактат "О возвращении Святой земли" — написан между 1305 и 1307 гг. Его автор, французский королевский прокурор Пьер Дюбуа, призывал создать объединение европейских христианских монархий, способное защитить "истинную веру" и освободить от "иноверцев" историческую родину христианства. Приверженцами "европейской идеи" и авторами конкретных проектов были такие выдающиеся личности, как Данте Алигьери, Эразм Роттердамский, Ян Амос Коменский, Уильям Пени, Иммануил Кант, Джузеппе Мадзини, Виктор Гюго и многие другие.

Последним двум — итальянскому революционеру и французскому писателю-республиканцу — как раз и принадлежит лозунг Соединенных Штатов Европы, выдвинутый в 30—40-х годах XIX в. как призыв к объединению всех европейских демократов и республиканцев (в том числе российских) против реакционных монархий.
При всем разнообразии обличий, в которых выступала на протяжении веков "европейская идея", включая европоцентристское, колониалистское и даже расистское (нацистский " новый порядок"), в ней неизменно присутствовало прогрессивное направление, связывавшее единство Европы с нравственными заповедями христианства, гуманизмом и пацифизмом, императивами свободы и демократии, с правами личности и социальным развитием. Такое понимание "европейской идеи" стало своего рода духовной традицией, органической частью европейской культуры.
Только с учетом этой традиции, приняв во внимание ее историческую укорененность и взаимосвязь с основными ценно

стями европейской цивилизации, можно понять, почему кризис идеологии национализма, порожденный Второй мировой войной, не привел к духовному вакууму в Западной Европе. Место этой идеологии заняла "европейская идея", получившая мощную поддержку со стороны общественности, почти всех ведущих политических партий, в деловых и научных кругах, среди деятелей культуры и т. д.
Лозунг европейского единства был возрожден сразу же после войны. Уинстон Черчилль, выступив в Цюрихском университете (19 сентября 1946 г.) по случаю присуждения ему звания почетного доктора наук, призвал покончить с "ужасными националистическими раздорами", которые обернулись "траге-
дией Европы", и обратился с сенсационным призывом вернуться к идее Соединенных Штатов Европы. А через несколько лет министр иностранных дел Франции Робер Шуман призвал в знаменитой Декларации 9 мая 1950 г. к созданию франко-германского объединения угля и стали. Предложенный проект он мотивировал все той же целью приступить к строительству Европейской федерации, которая объединит народы, "издавна противостоявшие друг другу в кровавых распрях".


Напомнить об этих фактах отнюдь не лишне, потому что в советской науке господствовало одностороннее представление
о западноевропейской интеграции как о процессе, вызванном главным образом интернационализацией производства. Но и в 1946 г., и пятью годами позже, в 1951-м, когда в Париже был подписан Договор о создании первого из сообществ — ЕОУС, интенсивность хозяйственных связей в Европе была ниже, чем в 20-х годах, и намного ниже, чем в СССР накануне его распада. Первые мощные импульсы, положившие начало интеграционным процессам в Западной Европе, носили международно-политический и социальный характер.

В их основе лежало стремление избавить Европу от войн и социальных катаклизмов, преодолеть идеологию национализма и тоталитаризма.
Именно поэтому еще одним ключевым пунктом философии западноевропейской интеграции было твердое убеждение в том, что она может успешно развиваться лишь на базе демократии, приоритета прав и свобод личности, добровольного и равноправного участия государств, решивших вместе строить свое сообщество. О последовательности ЕС в реализации этих

принципов свидетельствует тот факт, что длительное время сообщество отказывало в приеме Испании, Португалии и Греции и приняло их только после того, как там пали авторитарные и диктаторские режимы.
Третьим (по порядку, но не по значению) основополагающим элементом философии интеграции было признание неизбежности и возрастающей роли хозяйственной взаимозависимости государств, убежденность в том, что открытая экономика и экономическая интеграция в конечном счете более выгодны, чем протекционизм и автаркия.
Экономическая интеграция рассматривалась одновременно
и как цель, и как средство. Как цель — поскольку экономика является фундаментом благосостояния и стабильности. Создание западноевропейского общего рынка, а затем интегрированного хозяйства должно было дать дополнительный импульс росту благосостояния.

Как средство — поскольку цели интеграции выходили за пределы экономики. Поэтому в экономической интеграции ее идеологи и отцы-основатели видели первый этап на пути к единой Европе.

7.4. Некоторые принципы интеграционной стратегии
Характеристика социально-философских основ западноев-
ропейской интеграции была бы неполной, если не сказать о некоторых принципах интеграционной стратегии ЕС.
Возможно, самый примечательный из них — нетрадиционный взгляд на роль противоречий, сопровождающих интеграционный процесс. Дело не только в открытом признании их неизбежности. Труднее, но и важнее осознать, что противоречия и даже кризисы являются не только тормозом интеграции, но и стимулом к ее развитию. Они служат не столько поводом к тому, чтобы разбежаться по углам, скажем, по "национальным квартирам", сколько импульсом, приводящим в движение весь интеллектуальный и социально-политический потенциал участ-
ников для преодоления возникающих барьеров.
Проводить в жизнь принципы неизмеримо труднее, чем формулировать их. Это относится и к данному случаю. Решение некоторых проблем в ЕС, вызвавших острые противоречия

между государствами-членами, затягивалось на многие годы. Возможно, именно из практики ЕС возник термин "марафонские заседания", которым первоначально назывались ежегодные сессии министров сельского хозяйства, посвященные пересмотру уровня гарантированных цен на сельскохозяйственную продукцию. Однако в истории ЕС был только один случай, когда переговорный процесс зашел в тупик и был полностью прерван. Это произошло в 1965 г., когда, как уже упоминалось, Франция на несколько месяцев покинула все органы ЕС, не согласившись с решением, которое навязывали ей остальные партнеры.

В последующие 30 лет участники европейской интеграции ни разу не прибегали к языку ультиматумов.
Рядом с этим концептуальным переворотом следует поставить и отказ от традиционных представлений о национально-государственном суверенитете. Дебаты о том, что представляет собой суверенитет и как он может быть обеспечен в наше время, ведутся на Западе несколько десятилетий и не завершились и по сей день. Но в целом после Второй мировой войны возобладал более гибкий подход, состоящий в том, что добровольное делегирование международным организациям части национального суверенитета не только не ущемляет его, но, напротив, обеспечивает ему более надежную гарантию. Происходит как бы суммирование национальных суверенитетов, укрепляющее позиции всего альянса государств и каждого его участника в отдельности.

Этим объясняется парадоксальный (с точки зрения наших старых представлений) факт: за расширение полномочий ЕС наиболее активно выступают не крупные, а малые и средние страны, и не только "старые", но и новые члены ЕС.
Процесс расширения наднациональных полномочий ЕС
протекает далеко не просто, а подчас весьма болезненно. Именно поэтому непременной предпосылкой перераспределе-
ния суверенных прав является принцип добровольности. И по этой же причине камнем преткновения неоднократно становился вопрос о единогласии.



Содержание раздела