Доглобалистская фаза развития элитаризма


В историческом аспекте социально-экономическая система, соответствовавшая советскому периоду развития общества, олицетворяла собой первую фазу переходного периода от капитализма к социализму. Она по своей природе является предсоциалистическим эгалитаризмом и соответствует временному периоду от конца государственно-монополистического капитализма до начала переходного периода между индустриальным и постиндустриальным способом производства. Между этими вехами развития производительных сил может существовать как эгалитарное, так и элитарное общество – в зависимости от того, кому принадлежит политическая власть.
Элитарному же обществу на этом отрезке истории соответствует доглобалистская фаза развития элитаризма, для которой характерны зарождение элитаризма, первые попытки становления жесткой формы элитаризма с последующим их крахом, начало процесса слияния национальных элит, а также формирования транснациональных экономических инструментов элиты, единого идеологического и культурного пространства.
Вернемся, однако, к исследованию сущности советского общества. Здесь крайне важно осветить роль особого социального слоя, сыгравшего определяющую роль в судьбе страны – советской бюрократии.
Объективно роль советской бюрократии была обусловлена характером производительных сил после революции. Так как уровень их развития соответствовал индустриальному способу производства, то классовый расклад советского общества неизбежно должен был соответствовать объективной необходимости деления участников производственного процесса на управляющих и управляемых. Роль управляемых, как и прежде, выполняли промышленные рабочие, потерявшие, однако, основания называться пролетариями в силу общественного характера присвоения прибавочного продукта. В частнокапиталистическом укладе, сохранявшемся до момента становления мобилизационной экономики, роль управляющих, как и прежде, выполняла буржуазия.

А в государственном экономическом укладе именно бюрократия играла роль, в эксплуататорском обществе выполняемую буржуазией или элитой, и ее значение стало особенно ярко выраженным в период мобилизационного развития экономики. Таким образом, видно, что если даже и ликвидировать буржуазию юридически, ее роль в рамках нисколько не изменившегося при этом способа производства неизбежно перейдет к особой управляющей прослойке. Речь, отметим, здесь все же идет лишь о функции управления, а не о функции присвоения.

Впрочем, это несоответствие неизбежно должно было сказаться в дальнейшем – и оно сказалось.
Теперь необходимо раскрыть сущность понятия диктатура пролетариата применительно к советской модели общественного устройства.
Если под диктатурой пролетариата понимать прямую власть рабочих, то такой диктатуры действительно не существовало. Государственная система управления, сформировавшаяся в первые десятилетия Советской власти, представляла собой диктатуру политического авангарда народа – Коммунистической партии, сосредоточившей в своих руках все рычаги управления обществом. Хотя в Советы, которым формально принадлежала власть, направлялись представители рабочего класса, но они фактически лишь оформляли готовые решения, принятые партией.

С одной стороны, система кастовости при формировании органов власти полностью отсутствовала – рабочий класс был кадровым резервом для пополнения управленческой прослойки. Но с другой стороны, те, кто не входил во властные структуры, не могли контролировать их работу и участвовать в принятии государственных решений. Да и сами представители бюрократии имели полномочия принимать решения только в пределах своих функциональных обязанностей.

То есть для этой системы характерна предельно узкая специализация гражданина при выполнении своей общественной роли.
На базе мобилизационной экономики возникла и развилась соответствующая ей система власти – бюрократическая система с жесткой пирамидальной иерархией монархического типа.
Такая система власти может быть названа опосредованной диктатурой пролетариата, в рамках которой политический авангард народа осуществляет власть в интересах трудящихся, хотя и без привлечения их к управлению. В принципе, такая модель власти является оправданной в том случае, когда ее представители по своим моральным качествам и политическим убеждениям являются более прогрессивными, чем большинство населения. Тогда отстранение основной массы народа от принятия государственных решений может предотвратить приведение в соответствие политической надстройки и уровня развития производительных сил, проще говоря – реставрацию капитализма и становление элитаризма.


Но в условиях крайней неразвитости производительных сил и опасности военного нападения платой за сохранение курса на построение социализма неизбежно становится превращение государства в своего рода тоталитарную общину, которая жертвует интересами отдельных людей в пользу форсированного прогресса производительных сил. Тоталитарная община распоряжается рабочей силой, личной жизнью, свободой, имуществом, а подчас и физическим существованием граждан во имя достижения главной цели своего функционирования – построения индустриального базиса в предельно сжатые сроки. В такой общине господствует крайне жесткая система власти, и от того, что его имущество, свобода, жизнь не будут востребованы системой, не может быть гарантирован никто. Представители бюрократии, как и простые граждане, также отвечают за качество проделанной работы своей свободой и жизнью.

Таким образом, в этой системе правят не отдельные граждане, не законы и даже не ее руководители, а интересы общины в целом.
Утверждать, что вся власть принадлежала Сталину, также было бы ошибкой. Этой системе объективно присуще жесткое пирамидальное построение, и во главе ее неизбежно должен был стать какой-нибудь человек, в руках которого сходились бы все нити управления, который был бы олицетворением этой системы. Проще говоря – Хозяин, который персонифицировал бы в себе всю совокупность общественных отношений в рамках тоталитарной общины, который был бы единоличным управляющим всех производительных сил и на службе у которого – а на самом деле у общины в целом – состоял бы каждый гражданин-общинник. В этом смысле Сталин, несмотря на внешние признаки абсолютного монарха и диктатора, несмотря на крайне жесткую форму своего правления, объективно являлся выразителем реальных интересов общества на том этапе его развития.
Каковы бы ни были лишения, испытываемые трудящимися СССР в тот период, они были общими для всех, так же как общим трудом осуществлялось построение общего для всех индустриального базиса. Ни в каком смысле нельзя сказать, что при этом кто-то наживался за счет страданий трудящихся и устраивал себе роскошную жизнь на несчастье других. Только поэтому народ и терпел над собой деспотичную по форме, но не по сути, власть. Только потому, что советский гражданин считал власть справедливой – а отнюдь не стараниями карательных органов – он принимал тоталитаризм как единственное в тех конкретно-исторических условиях средство, исключающее возможность падения в пропасть элитаризма, и отдавал ради общего блага все, что у него было.

А ради блага элиты (неважно – финансовой или государственно-бюрократической) народ способен терпеть тоталитаризм, закручивание гаек и культ вождя только лишь в течение весьма непродолжительного времени.
При подведении итогов анализа этого периода истории необходимо подчеркнуть, что именно в рамках этапа мобилизационной экономики и тоталитаризма 30-х – 50-х гг. были построены основы эгалитарного советского общества и заложен крупноиндустриальный базис. Именно в этот период страна выстояла в прямой военной схватке с радикальным элитаризмом. Но следует согласиться и с тем очевидным суждением, что оборотная сторона действительно великих побед, достигнутых в те десятилетия – это их исключительно высокая цена. Это и насильственное изменение жизненного уклада крестьянства, превращенного в источник средств для проведения форсированной индустриализации.

Это и жизнь населения в условиях крайнего аскетизма, и работа до изнеможения. Это и миллионы каторжников ГУЛАГа, лишенных свободы зачастую по специально надуманным обвинениям и брошенных на освоение вечной мерзлоты. Со всей очевидностью можно утверждать, что в основании советского индустриального базиса – не только освобожденный от воли частного собственника или элиты труд сотен миллионов людей, но и личное горе, и тяжкие страдания, и насильственная смерть.

Но иной сценарий был невозможен – в тот период развития за достижение великих целей, за преодоление социального отчуждения, неизбежно нужно было отдавать очень высокую плату.
При объективном научном подходе неуместны ни апологетическое восхваление созданной Сталиным системы, ни бездумное навешивание ярлыков типа контрреволюция, термидор и бонапартизм. У каждой исторической эпохи есть свое объективное предназначение, и самое важное – правильно понять именно его, а не заниматься идеологическими спекуляциями, выплескивая эмоции на основании одних лишь внешних признаков.

К середине пятидесятых годов тоталитаризм и мобилизационная экономика, сыгравшие на определенном историческом этапе позитивную роль, себя изжили – прежде всего потому, что их объективное предназначение было выполнено. Страна построила свой индустриальный базис, по мощи и качественному оснащению сравнимый с индустриальным базисом наиболее развитых элитаристских государств, отстояв при этом завоевания революции в ходе самой жестокой войны в мировой истории и добившись невиданного прежде авторитета на мировой арене.



Содержание раздела