Снижение порогов болевой рецепции.


Слабость этого личностного уровня самосознания и проявляется у некоторых испытуемых в виде неоправданной жестокости, "дегуманизации" жертвы. Совсем иной смысл могут иметь усиление самораскрытия и ослабление тенденции соглашаться с мнением группы. Для человека, у которого робость, застенчивость являются важной внутренней преградой, препятствием в самоактуализации, условия деиндивидуации представляют возможность продемонстрировать себе и другим свою уникальность, свое "Я".

Для человека, у которого потребности в самостоятельности, независимости, творчестве являются "преградами" для слепого подчинения, ситуация унификации внешности, мнений, оценок может вызвать протест в виде усиления тенденции не соглашаться с группой. Оба этих явления относятся скорее не к деиндивидуации, но к индивидуации. Состояние деиндивидуации, как состояние самосознания, характеризует, таким образом, лишь изменение в самосознании и поведении, спровоцированное ослаблением индивидного уровня общения и деятельности, и коренится в слабости личностного уровня самосознания, нравственных аспектов "Я-образа" и саморегуляции.
Фальшивое "Я"
"Я" приобретает смысл в соотношении с мотивами и с главным мотивом-целью и в контексте той иерархии, в которой организуется мотивационная сфера. Но эти мотивы, как и сознаваемые связи и соподчинения между ними, могут быть мнимыми. "Я", осмысляемое относительно мнимых мотивов, приобретает фальшивый личностный смысл. Фальшивое "Я" - всегда результат решения проблемы конфликтного смысла.
В одних случаях благодаря переплетению жизненных обстоятельств, неоднозначности статусов и ролей, двусмысленности общения личность оказывается запутавшейся в собственных намерениях, чувствах, представлениях о себе. В результате может наступить психогенная деперсонализация, как это описано, в частности, Н.В.Ивановым [44]. Не находя в себе тех чувств, мыслей, желаний, которые должны были быть, обладай он в действительности теми мотивами, которые приписывает себе, человек ощущает фальшь, отчужденность своего "Я" и в то же время опасается открытия иного "Я".

В других случаях фальшивое "Я" оказывается в определенном смысле нужным, выгодным личности. Так происходит, например, при озникновении ипохондрического невроза.
А.Кемпински выделяет несколько элементов механизма возникновения ипохондрического невроза [51, 59]. Во-первых, ипохондрические симптомы "чаще всего появляются в таких ситуациях, когда возможность организация плана активности бывает ограниченной" [51, 71]. Это ситуация выбора, который может быть сделан в пользу борьбы, преодоления преграды, одновременно и страха, недомогания, неуверенности либо в пользу ухода от борьбы, от активности.

Но уход - тоже не полное бездействие, это тоже акция, имеющая своей мотив.
"Роль больного, - пишет А.Кемпински, - с некоторых точек зрения может считаться общественно выгодной, ибо освобождает его от многих общественных, нередко трудных обязанностей... целенаправленность невроза состоит именно в выгодах, исходящих от принятия роли больного. Такие выгоды, как, например, улучшение отношений в супружестве, умелое отстранение от общественных, трудных для больного обязанностей, более удобный образ жизни и т.д., достигаются подсознательно..." [51, 73].
Угроза позитивному образу "Я" проистекает именно из высшего личностного уровня самосознания: если бы оно работало адекватно и "беспристрастно", то пришлось бы признать и жизненный неуспех, а иногда и катастрофу, и собственный не очень честный способ справиться с ситуацией. ("Иногда своей позицией больной как бы мстит своим близким - родителям, супругу. "Вы были ко мне безжалостными, теперь смотрите, как я страдаю" [51, 73].). Не дать возможность самому себе осознать ситуацию можно только, если действительно заболеть, - что и происходит при ипохондрическом синдроме, который есть "болезнь действительная, а не мнимая". При этом человек использует те специфические связи, которые существуют между высшим, личностным и органическим уровнями самосознания. Отстранение от реальной активности приводит к усилению того компонента ощущений, возникновением которого заведуют рецепторы внутренних органов и вегетативная нервная система. Смещение (Кемпински говорит "интервенция") сознания с экстроцептивных к интроцептивным ощущениям может действительно нарушить баланс между автономной и сознательной регуляцией функций.



Происходит также снижение порогов болевой рецепции. К тому же, если в развитии человека были какие-то нарушения в картине собственного тела, эти нарушения также используются как предпосылки возникновения невротического заболевания. Речь идет о больных, "которые с детства в результате слабого здоровья, а чаще заболеваний, внушенных слишком заботливыми родителями, обращали особое внимание на свое тело", а также о больных, "для которых тело, благодаря го красоте или стройности, было постоянным источником гордости или повышенного к нему интереса" [51, 76]. Различают сенсогенную и идеогенную ипохондрию [49]: в первом случае невроз "запускается" сбоем органического уровня самосознания, иногда спровоцированным органическим заболеванием, во втором - невротическому искажению первоначально подвергается именно высший, личностный уровень, привлекающий себе "на помощь" органические ощущения, "обусловленные постоянным прислушиванием к деятельности "пораженного органа" или физиологическими изменениями в деятельности различных органов и систем" [49, 52].

При этом и здесь, так же как и в случае психогенной деперсонализации, промежуточный уровень самосознания - самосознание индивида - остается относительно сохранным.
Не всегда, конечно, образование фальшивого "Я" приводит к болезни. Но и помимо болезненных явлений следование одним мотивам в жизни и другим в осмыслении своего "Я" приводит к формированию защитных тактик, сужающих, ограничивающих и ослабляющих возможности самосознания и тем самым обедняющих развитие личности. Этих защитных тактик мы уже касались применительно к проблеме осознания поступка. Осмысление самого себя относительно мнимых мотивов заставляет субъекта систематически прибегать к тактике самообмана, дискредитации, вытеснения. В результате, как уже указывалось, наблюдаются такие феноменальные черты самосознания, как боязнь негативной самооценки и одновременное ожидание негативного отношения от других, самоценность поддержания позитивного самоотношения и в то же время неспособность к поступкам, приносящим личности чувство истинного самоуважения.

Фальшивое "Я" оказывается мощным препятствием личности для понимания, оценки и переработки собственного опыта; фактором, искажающим восприятие как себя самого, так и социальной действительности. Именно эти феноменальные свойства, обозначаемые такими терминами, как самоидентичность, самотождественность, генуинность, незащищенность, конгруэнтность "Я" опыту, рассматриваются многими теоретиками личности как критерий личностной зрелости, эффективности [205]. К.Хорни высказала некоторые идеи, позволяющие понять онтогенетические предпосылки образования фальшивого "Я". Согласно К.Хорни, если детская потребность в защищенности и общении (признании и принадлежности) фрустрируется родительским поведением - подавлением, безразличием, отсутствием уважения к ребенку и т.д. - это приводит к "первичной тревоге" - чувству изолированности и беспомощности ребенка.

Первичная тревога и является тем субъективным фактором, который подталкивает ребенка к поиску косвенных путей удовлетворения потребности в общении и безопасности. Можно сказать, что ребенок ищет новые мотивы, удовлетворяющие этим потребностям. Так, ребенок может пытаться заслужить хорошее отношение покорностью и примерным поведением, разжалобить родителей болезнью, попытаться в будущем заставить любить себя, изменить свой собственный образ, образ ребенка, которого не любят и т.д.

Каждая из этих стратегий может стать, согласно К.Хорни, более или менее постоянной характеристикой личности, превратившись в невротическую потребность [180]. Происходит нечто подобное "сдвигу мотива на цель", точнее потребности на неадекватный ей мотив и образование квазипотребности. Их противоречивость заложена уже в самой их природе: любовь нельзя купить, или вынудить, или обманом присвоить. Феноменально эти потребности отличаются от нормальных своей ненасыщаемостью, компульсивностью (навязчивостью, нерегулируемостью), нереалистичностью.

Эти неадекватные мотивы - квазипотребности, однако, не осознаются. Осмысление себя происходит относительно иных, мнимых мотивов, образуется фальшивое "Я". Конечно, описанный механизм касается лишь предпосылок возникновения фальшивого смысла "Я".

С формированием самосознания, происходящим в юношеском возрасте, личность получает возможность выбора: пойти по пути подчинения этим предпосылкам, превращения их в действительные составляющие своей личности, или по пути их трансформации, освобождения от них.
Межперсональные защиты
Формирование фальшивого "Я" приводит к внутренней активности личности по сохранению образа "Я" и позитивного отношения к себе, состоящей в перестройке и искажении внутрипсихической действительности.



Содержание раздела