Соглашение о стимуле


Были проведены дальнейшие эксперименты, в которых Олдосу было предложено входить в состояние глубокой рефлексии и ощущать цвет, с предварительно установленным сигналом на пробуждение, заключающемся в пожатии его правой руки. Он с готовностью выполнил требование, и, убедившись, что он полностью погрузился в свое состояние рефлексии, я
интенсивно потряс его левую руку, затем добавил к этому сильное нажатие на тыльные стороны обеих его рук, которое оставило глубокие вмятины от пальцев. Хаксли не выдал ответа на эту физическую стимуляцию - его глаза находились под наблюдением ни предмет возможных движений глазных яблок под веками, и частота дыхания и пульса контролировалась с целью заметить какие-либо изменения. Однако, примерно через минуту, он медленно отвел свои руки обратно вдоль ручек кресла, в сторону, где они находились до начала его рефлексивного состояния.

Они медленно передвинулись примерно на дюйм и затем все движение прекратилось.
Он пробудился легко и комфортно на условленный сигнал.
Его субъективные замечания заключались лишь в том, что он “затерялся” в “море цвета”, “ощущающим”, “чувствующим” свое нахождение “в цвете”, “полностью включенным в него, знаете ли, без какой-либо идентификации самого себя”. Затем неожиданно он ощутил процесс потери этого цвета в “незначащем бессмысленном вакууме”, только для того, чтобы открыть глаза и осознать, что он “вышел оттуда”.
Он помнил соглашение о стимуле, но не вспомнил, был ли он дан. “Я могу только вывести факт подачи стимула из факта моего “выхода”, и косвенный опрос автора не обнаружил никаких воспоминаний о других физических стимулах из группы предложенных. Здесь не было ни бессознательного взгляда, ни вмятин на тыльных сторонах его рук.
Такая же процедура в отношении цвета была повторена, с добавлением, как только он показался достигнувшим состояния глубокой рефлексии, повторяющегося, настойчивого требования, чтобы после пробуждения он обсудил конкретную книгу, которая была старательно положена на видное место. Результаты были сравнимы с предыдущими находками.

Он становился “потерянным”, “полностью погруженным в...”, “можно ощутить, но не описать это...”, “...слушайте, глубоко потрясающее, захватывающее состояние, когда обнаруживаешь себя приятной частью бесконечной перспективы света, мягкой, обволакивающей, всепоглощающей. Глубоко эктраординарно, сверхэктраординарно”. Он не имел воспоминаний о моих вербальных настояниях, как и о прочих физических стимулах. Он помнил условный сигнал, но не знал, был ли он дан. Он обнаружил себя в положении человека, заключающего, что сигнал был дан, когда уже снова был в состоянии обычного сознания.

Единственным добавлением было, что вход в состояние глубокой рефлексии с погружением себя в цветовые ощущения оказался по модели сравнимым, хотя и не идентичным, его психоделическим опытам.
В этой части Эриксон представляет важное описание процесса помощи Хаксли в обращении к репрезентативной системе, иной, чем в главным образом ассоциированная с его нормальным состоянием сознания, - в Данном случае к визуальной. Ощущения цвета, которые Эриксон
предлагает “чувствам” Хаксли во время его повторных входов в глубокую рефлексию, - это ощущения, в данном случае основанные на визуальной репрезентативной системе. Выбор слов Эриксоном здесь снова свидетельствует о его ясном чувстве применения языка и его принципе позволения персоне, с которой он работает, максимальной свободы выбора реакций на сигнал.
Эриксон говорит: “...предложили войти в глубокую рефлексию и о щ у щ а т ь цвет”. Заметьте, не видеть цвет, а ощущать цвет.

Безусловно, Хаксли творчески комментирует состояния выражениями типа ...затерялся в “море цвета”...
...ощущающим, чувствующим... свое нахождение в цвете... ...в бесконечной перспективе цвета, мягкой, обволакивающей... Выбор Хаксли предикатов в этих описаниях показывает, что он находится в промежуточном состоянии между его приоритетной репрезентативной системой - кинестетической (потерянный, чувствующий, мягкий, обволакивающий), и репрезентативной системой для данных опыта, косвенно предложенной Эриксоном - визуальной (например, цвет, перспектива). И опять, позволяя Хаксли проявлять максимальную гибкость в получении этого опыта, Эриксон использует ресурсы Хаксли более полно, чем это было бы возможно, если бы Эриксон был более директивным.



Здесь Хаксли, используя смешанные предикаты, демонстрирует феномен, часто связываемый с творческой активностью - синестезию, практику перекреста модальностей (сенсорных систем). То, что эти нервные пути действительно пригодны служить основой для такого поведения, было показано ранее (см. “Структуру Магии”-2, ч.З, и работу Бах-и-Рита “Механизмы мозга в сенсорной субституции”, 1965).
В заключение Хаксли попросили войти в состояние рефлексии с задачей отвечать на телефонные звонки и случаи специальной доставки корреспонденции. Он заметил, что такой проект должен быть “вполне плодотворен”. Несмотря на повторные попытки, он “выходил” из этого состояния, поясняя; “Я обнаружил, что мне нечего делать, и поэтому вышел из состояния”.

Его воспоминания ограничивались оценками, данными ему его женой, и все детали ассоциировались с ней, а не с какими-либо более глубинными переживаниями опыта с его стороны.
Заключительную попытку сделали с целью выяснить, может или нет Хаксли включить другого человека в его состояние глубокой рефлексии. Эта мысль заинтересовала его сразу же, и было предложено, чтобы он вошел в состояние рефлексии с целью 'обозреть' некоторые из его психоделических опытов.

Это он проделал самым интригующим образом. Когда состояние рефлексии было достигнуто, Хаксли, абсолютно невозмутимый, в рассеянной манере, начал делать фрагментарные ремарки, главным образом в форме адресованных самому себе замечаний. Так, он произнес, производя время от времени пометки карандашом по бумаге, которые
ему быстро предоставили: “Сверхэкстраординарно...я упустил из виду, чтоКак? Странно, я, должно быть, забуду это (делая пометку ) ... потрясающе, как по-разному оно проявляется ... я должен посмотреть...” . Когда он пробудился , он имел свернутое воспоминание о факте "просмотра" предыдущих психоделических экспериментов, но то, что он ощущал на практике, тогда или сейчас, конкретно он не мог вспомнить.

Также он не помнил ни того, что говорил вслух, ни того, что делал записи. Когда ему показали их, он нашел, что они настолько плохо написаны, что не могут быть прочитаны . Я прочел ему свои без выявления каких-либо следов в его памяти.
Выбор Хаксли предикатов в состоянии глубокой рефлексии обнаруживает полный переход к визуально-репрезентативной системе:
Я упустил из в иду...
... как по-разному оно проявляется...
...я должен посмотреть...
В индукциях Эриксона, как и в нашей собственной работе по трансовой индукции, мы заметили эффективный паттерн появления приоритетности визуальной репрезентативной системы по мере достижения субъектом все более и более глубоких гипнотических состояний. Одно захватывающее объяснение этого паттерна - то, что в гипнотической индукции гипнотизер пытается коммуницировать с подсознанием клиента.

Одна из форм различия двух церебральных полушарий у человека - в их языковой и визуальной функциях. В целом, полушарие, несущее центр речи, менее развито по сравнению с визуально различающим:
Каждая сторона мозга способна исполнять и выбирает к исполнению определенный набор позитивных заданий, которые другая сторона находит трудными, неопределенными, или и теми и другими. При разборе природы двух наборов функций проявляется, что они могут быть логически несовместны. Правое (неречевое в большинстве популяций) полушарие дает синтезированное представление о пространстве. Левое (речевое - в большинстве популяций) анализирует время. Правое полушарие отвечает за визуальные тождественности, не касаясь концептуальных.

Левое занято противоположным. Правое полушарие воспринимает форму, левое полушарие - детали.

Правое полушарие кодирует исходящую сенсорную информацию через образы, левое - через лингвистические описания... Такое описание поведения полушарий предполагает , что гешталът-законы организации восприятия имеют отношение только к немому полушарию.
Джерри Леви,
Психобиологические воплощения билатеральной асимметрии в полушарных функциях человеческого мозга
В более раннем обзоре церебральной асимметрии Гарднер отмечает :
...каждая половина мозга контролирует движения противоположной части тела. Когда движутся левая нога, левая рука или пальцы левой руки. импульсы посылаются из правой части мозга.

Когда индивидуум смотрит влево, импульсы (нервные связи) опять же приходят из правой половины мозга, импульсы, содержащие информацию от левого уха, имеют тенденцию направляться или заполнять правую половину мозга. Этот принцип контралатералыюй ( противосторонней ) репрезентации равно хорошо применим к правым органам тела; функционирование правой руки или ноги и других органов этой стороны контролируется левой



Содержание раздела