Чаньская Традиция


Чаньская традиция предписывает подчинять, воспитывать и развивать волю и другие психические функции, но не подавлять или уничтожать их. Буддийская концепция срединного пути избегает крайностей аскетизма, когда чувства тренируются до тех пор, пока не перестают выполнять свои функции: глаз не видит, ухо не слышит. Подлинное воспитание чувств означает их тренировку с тем, чтобы они могли различать все формы чувственного сознания и оценивать их по достоинству.

Одновременно подчеркивается, что без дисциплины и упражнения воли нельзя избавиться от омрачающих факторов психической жизни, так как дурные желания не могут быть устранены, если к ним относиться пассивно, - их устранит только сильная вопя и целеустремленность.
В русле этой традиции чань-буддист стремится избегать крайностей аскетизма, с одной стороны, и полного отказа от всякой тренировки - с другой, и в своей практике психотренинга использует сбалансированный подход, в котором усиленное напряжение воли сочетается с релаксацией, дисциплина чувств и эмоций - с естественностью психических проявлений.
Под воздействием чаньского психотренинга такие важнейшие психические процессы, как сенсорное восприятие, представления, мышление, эмоции, память и т.д. Не подавляются или искажаются, а наоборот, развиваются и усиливаются, поднимаясь на качественно новый уровень, в результате чего повышаются регулятивные способности всей психики в целом.

При этом, как и в даосизме, основной акцент делается на естественности, хотя в чань-буддизме уделяется более пристальное внимание тому, чтобы опреде- ленным образом организовать естественные психические проявления, обуздать их в рамках самодисциплины и само- контроля.
Чань-буддисты и даосы считают, что дискурсивное мышление, основанное на принципе бинарной оппозиции, видит дуальные отношения там, где их в действительности нет, расчленяя целое на части и противопоставляя их Друг другу, в результате чего разрушаются гармоничное единство и целостность бытия и человек начинает отчуждать себя от своей внутренней природы, одновременно отчуждаясь от окружающей природной среды и противопоставляя свое индивидуальное Я всей объективной Реальности, которая начинает восприниматься как объект (или сумма объектов) деятельности Я; так человек утрачивает целостное видение мира, мира как неделимого целого, частью которого является он сам, и природной среды как целостной и взаимосвязанной системы, с которой он связан множеством теснейших уз и во многом зависит от нее, несмотря на все свое могущество.
Мир чань-буддиста и даоса принципиально не дуален (бу эр), поэтому они стремятся аппелировать прежде всего к природному началу в человеке, пробудить и активизировать его, освобождая от гнета внешних условностей. Это стремление отчетливо проявляется в яркой эмоциональности чаньского просветления, которое расценивается как центральный человеческий опыт, вершина всей практики морального и психического самосовершенствования. Постигая Дао, даос обретал эйфорическое чувство материально-телесного единства, не нарушаемого дисскусией, восстанавливая яркость, свежесть, остроту и целостность восприятия, а также спонтанность реагирования, т.е. все естественные свойства, утрачиваемые в процессе культуризации Я.
Действия человека в таком состоянии идут как бы из самой глубины его существа, его истинной природы, он руко- водствуется не нормами окультуренного поведения, а интуитивным озарением, постижением истинной природы всего сущего, с которой его собственная природа находится в нераздельном единстве.
Чаньский адепт перед своим внезапным прорывом к просветлению, означавшим переход на качественно новый психический уровень, должен пережить символическую смерть, когда хаотическое душевное состояние, вызванное великим сомнением (да-и), достигает своего апогея. За великой смертью (дасы) следует великое пробуждение (да-цзюэ), т.е. возвра- щение к новой жизни, которое вполне закономерно знаменуется великой радостью (да-лэ), а радость совершенно естественно выражается смехом.
Несмотря на символический характер великой смерти, чаньский адепт переживает ее очень реально и всерьез, поэтому радуется он новой жизни искренне и глубоко и смех его искренен и жизнерадостен.


Рай, потерянный рай, обретенный рай - такая структура является общей для всего процесса переосознания адептом себя и окружающего мира. Приведем изречение чаньского наставника: Когда я еще не начал изучать чань, горы были горами и реки- реками; когда я начал изучать чань, горы перестали быть горами, а реки - реками, когда я постиг чань, горы снова стали горами, а реки - реками.

Второй этап в этом изречении соответствует великому сомнению (потерянный рай).
Когда чаньский наставник своим странным поведением, противоречивыми высказываниями, неспровоцированными ударами и т.д. разрушает исходные психические структуры ученика, ввергая его психику в крайне хаотическое состояние, как бы рушится весь привычный для него порядок вещей и горы перестают быть горами, а реки - реками. Но в то же время наставник пытается перестроить обыденные психические структуры ученика на качественно иной основе, вызывая у него прорыв к просветлению и возрождению к новой жизни, когда адепт переходит на новый психический уровень и восстанавливается его способность (утраченная в процессе культуризации и социализации) воспринимать мир таким, какой он есть на самом деле, без концептуализации и дуализации явлений окружающей действительности, т.е. воспринимать горы как горы, а реки как реки, совершенно непосредственно и адекватно, не опосредуя процесс восприятия вербальными и понятийными структурами.
Таким образом, хотя после всех испытаний и потрясений старый порядок вещей восстанавливался целиком и полностью и все возвращалось на свои места, горы становились горами, а реки - реками, в процессе интенсивной психической тренировки и саморегуляции весьма существенно менялось мироотношение и мироощущение чань-буддиста - мир остается прежним, меняется лишь точка зрения.
Чаньский смех в момент просветления означает не только радость возрождения к новой жизни, но и победу над смертью, знаком которой выступали хаотическое душевное состояние, распад психических связей и функций, способный повлечь за собой действительную гибель человека как личности.
Чань-буддистский психотренинг пробуждает задавленную социальной конвенцией спонтанность и естественность поведения, открытого для импровизации, позволяющего учитывать неповто- римую индивидуальность и непрерывную изменчивость, динамизм каждой конкретной ситуации. Решающую роль при этом играл психологический опыт просветления.
Хотелось бы от себя, как автора, уточнить, что настоящее чаньское просветление - это несколько мгновений безграничного счастья, которое испытывает адепт от непосредственного континуального потока всепроникающего интуитивного экстрасен- сорного восприятия реальности и всей Вселенной во всей полноте и единстве, на базе безопорной концентрации расширенного сознания.
К сожалению, чань-буддизм имеет много школ и не все они владеют психотехникой расширенного сознания - т.е. включения в процесс осознания всего потенциала бессознательного, осуществления полного контроля над ранее непроизвольными функциями организма и резкого снижения порога перцепции по всем рецепторам и прежде всего психоэнергетическому.
Поэтому многие чань-школы не владеют искусством психотренинга, ведущего к настоящему просветлению, отсюда и заблуждения некоторых исследователей, понимающих под просветлением лишь остаточный эффект от настоящего просветления. Такая же ошибка встречается в оценках йогического самадхи.

Самадхи имеет также несколько высших стадий, незнание которых приводит многих исследователей к совершенно неправильной оценке Йоги, точнее, к полному непониманию и недооценке ее.
Недостаточное, а чаще полное отсутствие психоэнерго- физиологической информации является следствием глубокой секретности высших духовных психотехник и Знаний, а иногда недостаточной профессиональной подготовки исследователей, незнакомых с психоэнергофизиологией как наукой.



Содержание раздела