Преюдициальная компетенция Суда.


При этом в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения директивы права и интересы граждан могут пострадать. Чтобы избежать подобных последствий, Суд ЕС постановил, что граждане Сообщества могут требовать прямого применения директивы или рекомендации. Но такая возможность появляется лишь по истечении срока, указанного в директиве для инкорпорации ее в национальное законодательство, и при условии, что формулировки соответствующих норм директивы не позволяют государствам-членам определять ее правовые последствия по собственному усмотрению1.
Важное значение для практики применения директив имеет решение Суда ЕС по делу Francovich v. Italian Republic (1991). В нем Суд установил обязанноть государств-членов по возмещению убытков индивидам, причиненных вследствие неприменения директив ЕС2.
В этом контексте следует рассматривать положение Декларации о применении права, принятой в числе других в качестве приложения к Маастрихтскому договору. В ней, в частности, отмечается, что полная и точная инкорпорация в национальное законодательство адресованных ему директив Сообщества в пределах установленных ими сроков является основным условием сплочения и единства в процессе европейского строительства3.
Решение Совета или Комиссии — следующий акт "вторичного" права — как и регламент, обязательно во всей своей полноте для тех, к кому оно адресовано, т. е. для государств-членов, индивидов либо корпораций.
Решение отличается от регламента большей степенью конкретности своих предписаний. Кроме того, в отличие от регламента, оно обязательно лишь для тех, кому адресовано, в то время как, в отличие от директивы, обязательно во всей полноте и не оставляет его исполнителям дискреционных полномочий.
При попытке провести аналогию с актами внутреннего права решение справедливо сравнивают с источником административного права, в отличие от регламента и директивы, которые входил бы в круг законов4.
Сравнение директивы с основами законодательства в федеративном государстве5, на наш взгляд, верно лишь отчасти. Оно правильно в том смысле, что директива определяет, так сказать, основы регулирования того или иного вопроса, однако неверно потому что основы законодательства стоят в иерархии актов выше обычного закона. В данном же случае все наоборот: директива — акт подзаконный.
Вопрос о том, можно ли рассматривать рекомендации и заключения в качестве источников права Сообществ, является дискуссионным. С одной стороны, они включены в число актов Сообществ, перечисленных в ст. 189 Договора о ЕЭС.

Кроме того, необходимость их издания предусмотрена рядом статей того же Договора (27, 64, 81, 102). С другой стороны, в той же ст. 189 говорится, что они не являются обязательными.
Ответ на этот вопрос неоднозначен. Так, термин "рекомендации" по Договору о ЕОУС является аналогом директивы в рамках ЕЭС и ЕВРОАТОМа. Обязательность рекомендации в рамках ЕОУС позволяет рассматривать ее как источник права.

В остальном же рекомендации и заключения, будучи необязательными, не входят, по логике вещей, в систему источников права ЕС.
Однако, с другой стороны, существование "не обязательных" актов не есть особенность лишь Сообществ. Оно характерно для международных оранизаций суверенных государств, к числу которых при всех особенностях можно отнести и Европейское сообщество. Его институты осуществляют различные функции, в том числе законотворчество и управление.

Хотя формально рекомендации и заключения не могут рассматриваться в качестве источников: права Сообщества, однако потенциально являются вспомогательными элементами правотворческого процесса в рамках ЕС1.
Одна из отмеченных выше особенностей актов "вторичного" права состоит, в частности, в известной рассогласованности между иерархичностью этих источников, с одной стороны, и, по существу, горизонтальным соотношением издающих их правотворческих органов Сообщества (исключая Суд ЕС). Этим система источников права; ЕС существенно отличается от соответствующей системы национального (внутригосударственного) права, где юридическая сила акта обусловлена местом издавшего его органа в системе органов государства. В данном случае акты разной юридической силы издаются одними и теми же органами, вследствие чего проходит известное "наложение" компетенций, обусловившее в ряде случаев недостаточную четкость критериев построения вертикали источников права. В этих условиях она строится на основе таких факторов, как степень важности регулируемого вопроса, место акта в функциональной деятельности Сообществ, его роль в механизме правореализации и т. д.


В группу источников "вторичного права" входят также решения Суда ЕС, имеющие силу прецедента. В специальной литературе отмечалось, что Суд ЕС выполняет разнообразные функции, выступая в роли конституционного, административного, гражданского суда, суда по трудовым спорам и т. д.2
Отсюда разнообразна и правотворческая роль Суда: она осуществляется не только при рассмотрении дел, но и в ходе реализации контрольных функций, а также преюдициальной компетенции.
При этом специфика судебного нормотворчества состоит в том, что оно осуществляется в процессе правоприменения. Поэтому вопрос о процедуре и актах правотворчества Суда ЕС мы рассмотрим при анализе проблемы применения права.
В условиях, когда право ЕС обладает столь специфической природой, сочетая черты и международного, и внутригосударственного права, проблема соотношения его с этими системами права представляет не только теоретическую, но и практическую значимость. Следует отметить подвижность этого соотношения, поскольку, возникнув как международное, право ЕС все более эволюционирует в направлении права национального. В вопросе соотношения с международным правом Сообщества исходят из признания примата последнего перед правом ЕС. В частности, общепризнанные принципы и нормы международного права явились одним из источников учредительных договоров ЕС.

Так, доктрина необходимости, позволяющая государству в условиях чрезвычайных обстоятельств нарушить норму международного права, воспринята Договором о ЕЭС.
Его статья 226 предусматривает специальную процедуру на принятие защитных мер для государства-члена, оказавшегося в условиях длительных и серьезных экономических трудностей. Суд ЕС в одном из решений определил, что "действительность актов, изданных институтами в контексте ст. 177 Договора (о преюдициальной компетенции Суда. — Г. М.), не может быть признана вопреки норме международного права, если только норма не является связывающей для Сообщества и не способна породить права которые заинтересованные стороны могут использовать в суде"1.
Отсюда следует вывод, что Сообщество руководствуется собственным правом, а его Суд применяет нормы международного права лишь в случаях, когда они определяют права и обязанности, вытекающие из международного статуса Сообщества.
Вместе с тем, определяя отношение государств-членов к Сообществу, а также друг к другу, Суд установил, что "принимая новое обязательство, которое несовместимо с правами, приобретенным на основе ранее заключенного соглашения, государство осуществляет эти права в той мере, в какой это необходимо для соблюдение его новых обязательств2.
Как видим, здесь подход принципиально иной, поскольку "внешние" по своей природе, межгосударственные отношения рассматриваются как элемент автономного правопорядка ЕС.
Вопрос о соотношении права Сообщества и национального права государств-членов имеет несколько аспектов. Так, с одной стороны, право ЕС производно от права государств-членов, добровольно делегировавших органам Сообщества часть своих суверенных полномочий. Оно зависимо от государств-членов и в том смысле, что, будучи создано в рамках (или в структурах) Сообщества, оно функционирует прежде всего на уровне структур государственных в силу отмеченного выше отсутствия в ЕС собственных систем судов, исполнительных органов, полиции и т. д.
При этом право ЕС обладает обязательной силой в рамках национальных правопорядков. Поэтому следует признать верным тезис, что право Сообщества является по отношению к государствам-членам одновременно "внешним" (так как происходит извне) и "внутренним" (поскольку действует на их территориях)3.
Вместе с тем Суд 'ЕС в своих решениях обосновал принцип верховенства и прямого действия права ЕС в национальных правопорядках государств-членов. В частности, в решении по делу № 106/77 Симменталь II от 9 марта 1978 г. он определил, что праве Сообществ "является интегральной частью юридического порядка, подлежащего применению на территории каждого из государств-членов и занимающего в нем высшее место". Не имея возможности отменять нормы внутреннего права, противоречащие праву Сообществ, он в том же решении уделяет особое внимание обязанности национальных судов квалифицировать такие нормы в качестве недействительных.

Причем для этого им "не нужно ни требовать, ни дожидаться того, чтобы такие нормы были сначала отменены законодательными или какими-то иными конституционными средствами"4.
В двух решениях, ставших широко известными, — по делу Van Gend Loos (1963 г.) и делу Costa/ENEL (1964 г.) Суд установил, что положения права Сообщества могут действовать непосредственно и устанавливать индивидуальные права, которые национальные суды должны защищать.



Содержание раздела