Он имел в виду интуицию.


Понятно, что роль интуиции возрастает в таких случаях колоссально. И, если посмотреть на вещи непредвзято, умственная работа ученого сплошь и рядом проще, размереннее и спокойнее (но не обязательно легче), чем деятельность политика или полководца. Информация, имеющаяся в распоряжении главнокомандующего, не только неполна и малодостоверна, но и вдобавок чрезвычайно изменчива. Сведения, полученные вчера, стремительно устаревают, и полководец вынужден на ходу перекраивать свои планы в зависимости от ежечасно меняющейся обстановки. Знаменитый немецкий военный теоретик и генерал-майор прусской армии Карл фон Клаузевиц (17801831) не уставал подчеркивать этот важный момент: "Война область недостоверного; три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности".

Или другое его высказывание, еще более решительное, почти афоризм: "Военная деятельность представляет собой совокупность действий, происходящих в области тьмы или, по меньшей мере, сумерек".
Кроме того, ум полководца должен быть подкреплен такими качествами, как упорство в достижении цели, решительность, энергия и внимание к мелочам, ибо самый гениальный план можно безнадежно испортить никуда не годным исполнением. Наконец, командующий вынужден принимать решения не только в условиях жесткого дефицита времени, но и в обстановке крайней опасности, под огнем противника. Клаузевиц утверждал: "Стихия, в которой протекает военная деятельность,  это опасность".

Для этого нужна немалая выдержка и редкое хладнокровие.
Наполеон Бонапарт писал об одном из своих маршалов: "Ней имел умственные озарения только среди ядер, в громе сражения; там его глазомер, его хладнокровие и энергия были несравненны, но он не умел так же хорошо приготовлять свои операции в тиши кабинета, изучая карту". Еще более характерен в этом отношении был другой наполеоновский маршал Массена, которому Бонапарт да л так ую характеристику: "Он плохо продумывает распоряжения. Разговор его был мало содержателен, но с первым пушечным выстрелом, среди пуль и опасностей, его мысль приобретала силу и ясность".
Сам Наполеон заслуженно снискал себе славу гениального стратега. В первой половине XIX века ему просто не было равных. Русский военный историк генерал Михаил Иванович Драгомиров писал о Бонапарте: "У него была чисто демоническая способность заглянуть в душу противника, разгадать его духовный склад и намерения". Речь здесь идет о вдохновении особого рода, о поразительной, поистине дьявольской интуиции. Этим совершенно необходимым для всякого полководца качеством Бонапарт был наделен в полной мере.

Сам он часто любил повторять: "Вдохновение это быстро сделанный расчет". Разумеется, он имел в виду интуицию.
Интуиция загадочная штука. Мыслительный процесс здесь свернут, неочевиден, а переработка информации происходит на подсознательном уровне. Промежуточные звенья этого акта не осознаются, и наверх всплывает готовое решение в виде озарения. С подобными вещами приходилось сталкиваться практически любому мало-мальски опытному шахматисту.

Бывает так, что позиция на доске не поддается до конца расчету (или на это просто нет времени), и тогда игрок действует по наитию. При беглом взгляде на расположение фигур возникает ничем не мотивированная уверенность, что нужно сделать вполне определенный ход, который обязательно приведет к выигрышу. И хотя анализа ситуации не было, принятое решение, как правило, оказывается безошибочным.
 
Военная история пестрит примерами богатейшего творческого воображения, счастливых находок и неочевидных изысканных комбинаций. Можно вспомнить фиванского полководца Эпаминонда (418362 до н. э.) при Левктрах и Мантинее, который впервые открыл великий тактический принцип неравномерного распределения войск по фронту в целях сосредоточения сил на направлении главного удара. Этот прием потом использовали многие от гениального Юлия Цезаря в битве при Фарсале (где он разгромил Гнея Помпея, своего основного соперника в борьбе за власть, расположив позади своих боевых порядков шесть когорт отборных легионеров) до прусского короля из династии Гогенцоллернов Фридриха II с его знаменитой косой атакой. (Да и в наши дни этот принцип продолжает определять исход едва ли не всех решающих сражений.) Ганнибал при Каннах в ходе 2-й Пунической войны, имея в два раза меньше войск, окружил и почти полностью истребил римскую армию, а у Тразименского озера организовал засаду всеми своими силами с тем же результатом.



Наполеон при Ваграме прорвал фронт противника массированным ударом больших колонн при поддержке невиданного для того времени количества орудий, а Кутузов после оставления Москвы придумал и с блеском осуществил изумительный по красоте фланговый маневр.
Одним словом, тонких и оригинальных находок в военном деле пруд пруди, но самое трудное на войне это равновесие между замыслом (сколь угодно гениальным) и безукоризненностью его исполнения. Если ученый может позволить себе роскошь получить интересный, но небезупречный результат, который будет сам по себе и глубок, и нетривиален, то полководец не имеет на это права. Он обязан не только как следует продумать план в целом, но и позаботиться о максимально экономных путях его решения, не забывая при этом о мелочах. Даже самая замечательная идея не стоит выеденного яйца, если не обеспечивает успеха предприятия в целом, ибо только "бесшумная гармония во всем ходе дела" (К лаузевиц) может привести к победе. Подлинный военный гений это всегда одновременно и гений целого, и гений деталей.

Этим строгим критериям в полной мере отвечал талант Наполеона Бонапарта.
Его военная карьера началась 17 декабря 1793 года, когда молодой капрал предложил дерзкий план взятия укреплений Тулона, считавшихся почти неприступными. Отчаянный штурм увенчался полным успехом, и Наполеон Бонапарт постановлением от 14 января 1794 года получил чин бригадного генерала. Его прозорливость не оставляла желать лучшего. После падения Тулона в руки французского командования попали протоколы военного совета англичан, на котором обсуждалось, как удержать крепость.

Когда их сравнили с планом штурма, предложенным Бонапартом, то выяснилось, что "маленький капрал" с самого начала предвидел все действия неприятеля и работал на опережение. Стоит ли после этого удивляться, что его успехи оценили столь высоко? Наполеону было тогда 24 года. Ничуть не меньшего внимания заслуживает и тот факт, что Наполеон не ограничился разработкой подробного плана взятия крепости. Уже тогда он умел сочетать далеко идущие стратегические замыслы с тщательной проработкой бесчисленного количества организационных мелочей.

Дни напролет он проводил на батареях, добывал орудия и снаряды, отыскивал артиллерийских офицеров, вникал в тонкости инженерных работ словом, не упускал ни одной детали.
Еще в большей мере эта исключительная дотошность Наполеона проявилась при подготовке к египетскому походу. Вот что написал об этом замечательный отечественный историк Евгений Викторович Тарле:
 
"Тут еще больше, чем в начале Итальянской кампании, обнаружилась способность Наполеона, затевая самые грандиозные и труднейшие предприятия, зорко следить за всеми мелочами и при этом нисколько в них не путаться и не теряться одновременно видеть и деревья и лес, и чуть ли не каждый сук на каждом дереве".
Решительности будущему полководцу номер один тоже было не занимать. Когда в 1792 году Людовик XVI, перепуганный грозной демонстрацией, направлявшейся к дворцу Тюильри, пок лонился из окна возбужденной толпе, Наполеон сказал с презрением: "Какой трус! Как можно было впустить этих каналий? Надо было смести пушками 500600 человек,  остальные разбежались бы!"
 
Где же все-таки прячется таинственный фактор "икс", позволяющий нам выкарабкиваться из проблемных ситуаций? Что могут сказать ученые относительно особых структур головного мозга, отвечающих за творческие способности человека? На всякий слу чай сразу же оговоримся: мозг всегда функционирует как единое целое, а потому стремление жестко привязать творческие потенции нашего разума к определенным отделам нервной системы задача неблагодарная и малопродуктивная.

С другой стороны, удельный вес мозговых подсистем, обеспечивающих езду в незнаемое, конечно же, неодинаков.
Природа снабдила нас уникальным корковым инструментом так называемыми лобными долями, которые выдающийся русский психиатр Сергей Сергеевич Корсаков (18541900) в свое время назвал "направляющей силой ума". Разумеется, лобные доли имеются и у других млекопитающих, не говоря уже о приматах, но если у шимпанзе лобная область занимает 14,5 % мозговой территории (у собаки или кошки не более 23 %), то у современного человека эта величина составляет 24 %. В ходе развития от низших животных к высшим ни один отдел мозга не увеличился в такой степени, как лобные доли.

Это своего рода мозг над мозгом. Лобные доли организуют нашу сложную и гибкую оперативную память, обеспечивают глубину и целенаправленность внимания и являются органом самосознания, критичности и социального интеллекта.



Содержание раздела