Диагноз "тонзиллит"


Демонстрацией того, насколько неопределенным является диагноз "тонзиллит", и насколько неясна потребность в лечении или его ценность, служит исследование, проведенное американской Ассоциацией Детского Здоровья. Гарри Баквин обобщил случаи 1,000 детей, которые были посланы к докторам для осмотра миндалин. Из этой тысячи 611 получили положительный диагноз, указывающий на необходимость операции. Другие 389 были затем исследованы следующими врачами, которые рекомендовали тонзиллэктомию 174 из них. Процесс был повторен с оставшимися 215 детьми, которые теперь были диагностированы как здоровые двумя врачами, и у 99 были найдены основания для операции.

Наконец, четвертая группа докторов осмотрела оставшуюся часть детей, и отобрала почти половину из них для операции. Независимо от того, сколько раз ребенок был признан здоровым прежде, каждая новая экспертиза несла ему 50-процентный шанс на то, что он или она будут признаны нуждающимися в тонзиллэктомии. Не такое просто решить, когда существует медицинская проблема, и что должно быть сделано в этой связи, как это ясно показывает Элиот Фрейдсон в работе "Профессия Медицина". Доктор Лоуренс П. Вильяме, автор книги "Как Избежать Ненужной Операции", показывает, что много операций, проводимых в США, не нужны. Действительно, было доказано, что некоторые хирургические вмешательства определенно вредны.

Диагноз и лечение большинства болезней очень сильно зависят от влияния культурных и медицинских тенденций, от индивидуальных особенностей докторов и пациентов и от удачи. И все же, средний человек все больше верит в непогрешимость и всеведение медицины.
Еще хуже то, что такая аура всезнания внедрилась в последнее время еще дальше и глубже в жизнь людей. Ирвинг Кеннет Зола, в работе "Медицина как Учреждение Социального Контроля", перечислил много новых областей здоровья и болезни, на которые распространил свою деятельность медицинский истеблишмент.

Медицинские авторитеты теперь инструктируют людей с начальной школы - - сколько необходимо спать, какую зарядку делать, как реагировать на менструальные периоды или простуды, и так далее. Их не смущает тот факт, например, что еще идут дебаты о том, должны ли (и сколько времени должны) отдыхать люди с вирусными инфекциями, или то, что диапазон индивидуальных потребностей в сне, физкультуре, диете и регулировке менструального цикла настолько широк, что делает предписания невозможными.
Очевидно, что в вопросах повседневного поддержания здоровья наиболее разумным подходом будет развитие хорошего ощущения потребностей своего тела, учитывая физическую форму, историю и личные предпочтения. Это действительно единственный способ иметь дело с постоянными изменениями человеческого организма. Сохранение здоровья означает внутреннее знание того, что ему нужно для взаимодействия с окружающей средой и с требованиями жизни. Когда отсутствует понятие о соответствующем поведении, человек становится подвержен вредным привычкам, сводящимся к излишествам или дефицитам.

В статье в журнале "Наука", озаглавленной "Ожирение и Еда", Стэнли Шехтер показал, что полным людям (все увеличивающейся части населения Америки) трудно сказать, когда они голодны, и, таким образом, когда они должны поесть. Вместо этого, они реагируют на внешние стимулы такие, как время дня и близость стола сообщающие им, как себя вести. Слишком обильная еда, злоупотребление табаком, алкоголем, отсутствие физической активности основные убийцы по медицинским данным это те вещи, которыми доктора должны бы желать заниматься больше всего, дабы сохранить здоровье своих пациентов.

Однако, простые медицинские рекомендации или лечение далеки от того, чтобы быть полезными в решении этих проблем, коренящихся в личности и в образе жизни.
Медицинская практика в США в действительности затрудняет для нас пребывание в контакте со своим физическим Я, изображая надлежащую охрану здоровья в виде скорее предписаний, чем естественного процесса. Вместо понимания целительных сил природы и ощущения своей собственной способности побороть мелкие физические недомогания, медицина заставляет нас думать, что ответы есть только у нее. Мы, таким образом, чрезвычайно злоупотребляем докторами и даем им слишком большую власть над собой. Мы существенно выиграли бы, если бы знали, как заботиться о своем собственном здоровье, и если бы, как рекомендует доктор Стэнли Сагов, сотрудничали со своими врачами при постановке диагноза и в процессе лечения.



Если бы мы критически относились к тому, что нам говорят, и сверяли это со своими собственными чувствами, мы с гораздо меньшей вероятностью подвергались бы ненужным операциям, получали некорректные диагнозы и неправильное лечение. С точки зрения теории аддикции: если отделение от любого вида прямого опыта пагубно, то отделение от ритмов своего тела пагубно вдвойне.

Такое отношение влияет на все, что мы делаем.
Аддиктивным следствием нашей зависимости от медицины является поразительный психиатрически-психологический бум. Получать консультации в области эмоций стало приемлемым настолько, что многие типичные американцы теперь так и поступают. В некоторых группах, например, среди молодых не состоящих в браке профессионалов Нью-Йорка, это является общим правилом. Нет сомнений, что причиной этого отчасти является возросшее осознавание людьми своей неудовлетворенности и желание это исправить. Тем не менее, когда душевное "нездоровье" было дестигмати-зировано, создалось ложное впечатление, что существуют известные дисфункции физиологического или психоаналитического происхождения, которые ведут к эмоциональным проблемам.

Их, по создавшемуся убеждению, можно лечить путем строгого применения психиатрических медицинских принципов в нужном порядке. Подобные убеждения очень мало обоснованы, так же как и вера в то, что психиатрия особенно эффективный инструмент для помощи людям в достижении эмоциональной стабильности и удовлетворения.
В показательном исследовании, которое сделало ясной неадекватность всего процесса диагностирования душевного здоровья или болезни, Дэвид Розенхан и его коллеги из Стендфордского Университета смогли поместить некоторое количество нормальных, обученных психологии индивидов в психиатрические больницы. Будучи там, они обнаружили, что из подобного учреждения одинаково трудно выбраться вне зависимости от того, как они вели себя и что говорили. Обычно, однако, пациенты в таких больницах могли распознать лазутчиков еще до того, как последние себя разоблачали.

Ранее, в книге "Убежища", Ирвинг Гофман описал то, как доктора и другой персонал психиатрических учреждений ожидают от пациентов таких действий, как если бы те были сумасшедшими, и неосознанно поощряют их поступать подобным образом, выискивая и вознаграждая клинические симптомы. Таким образом доктора укрепляют собственные роли в учреждении удостовериваясь, что пациенты соответствуют своим.

Такие роли поддерживаются исключением отношений, основанных на человеческом равенстве, даже при том, что это кажется полезным для пациентов. Моей знакомой сиделке из психиатрической больницы на Среднем Западе мешали дружить с пациенткой, намекая на ее собственное душевное здоровье и называя это непрофессиональным поведением.
В "Мифе Душевной Болезни" психиатр Томас Сас критикует заблуждения, которые возникают, в основном, от сверхлегитимизации психиатрии, ее диагнозов и лечения. Сас понимает, что усиление веры в конкретность и специфичность душевной болезни результат объединения психиатрии с физической медициной, хотя, как мы видели, диагноз и лечение там также далеки от безошибочности.

Когда исследователи такие, как Альберт Бандура и Айзенк попытались оценить результаты психиатрического лечения, они нашли мало причин полагать, что такая терапия более эффективна, чем простое прохождение времени или появление возможности поговорить с кем-нибудь. Много людей, довольных психотерапией, признают, что возможность облегчить душу является основной пользой в их лечении.

Для них настолько трудно заполучить кого-либо, кто бы их выслушал, что они хотят оплачивать благожелательного слушателя.
Почему так много внешне нормальных людей думают, что они нуждаются в психиатрах? Рассмотрим пример мужчины, который, когда умерла от рака его жена, обратился к старшей сестре за эмоциональной поддержкой.

Единственное, что она смогла сделать в ответ это посоветовать ему увидиться с психиатром и предложить ссуду для оплаты терапии. Хотя брат и сестра считали себя близкими людьми, они действительно не могли иметь дела друг с другом в трудный момент жизни одного из них. Популярность психиатрии выросла в то время, когда стало трудно достичь искреннего человеческого общения.

Психиатрия никогда не сможет его полностью заменить, поскольку единственными реальными решениями проблем человека являются те, которые становятся частью его жизненной структуры. Среди прочего, человек должен иметь регулярную возможность выражать свои чувства людям, находящимся рядом.
Так как почти каждый функционирующий индивидуум имеет некую особенность, которая может называться невротической (как и более 80 процентов жителей Нью-Йорка, интервьюируемых в известном " Центрально- Манхэттенском Исследовании" Лео Сроула и его коллег), каждый является кандидатом на консультацию профессионала, если он выбирает это, но такой выбор имеет серьезные последствия для человека, который его делает.



Содержание раздела