Гипнотические реальности


Для многих, кому не довелось и уже не доведется попасть на семинары Милтона Эриксона, эта книга послужит бесценным подспорьем. Психотерапевты, так же как и гипнотерапевты, найдут в ней немало полезного, потому что Эриксон прежде всего был психотерапевтом, и его modus operandi выходит за рамки клинического гипноза.

Что касается тех, кто занят преподавательской или исследовательской работой, полагаю, они тоже найдут здесь достаточно пищи для размышления и исследований.
Моя первая встреча с Милтоном Эриксоном состоялась в 1954 или 1955 году, на заседании общества клинического и экспериментального гипноза в Чикаго. Когда я его увидел, он беседовал с небольшой группой коллег в холле отеля. Я никогда не встречал ни его самого, ни его фотографий. Однако странным образом, как мне тогда показалось, я увидел его на некотором расстоянии и еще не мог слышать, но уже знал, что это Милтон Эриксон.

Я не раз вспоминал этот случай. Вероятно, я слышал где-то, что у него был полиомиелит, и тот факт, что он опирался на палку, возможно, оказался подсказкой для меня.

Я не уверен, но полагаю, что сигналы были более тонкими. К этому времени я, некоторым образом, уже познакомился с Милтоном  через его работы, которые я изучал очень тщательно. Из них я понял, насколько он уникален.

Полагаю, что некоторые из качеств, сделавшие его тем, чем он был, передались мне через эти работы, и я ощутил их непосредственно, когда увидел, как он воздействует на окружающих.
В последующие годы у меня были возможности (к сожалению для меня, чересчур редкие) встретиться с ним, понаблюдать его демонстрации, посмотреть, как он ведет терапию и послушать, как он говорит о гипнозе и о других предметах. Точнее, у меня была возможность увидеть, почему с течением лет он превратился в полулегендарную фигуру, которую однажды нарекли “мистер гипноз”. Я также имел случай видеть в работе таких знаменитых сценических гипнотизеров 40-х и 50-х гг., как Ральф Слейтер, Франц Польгар и другие, многие из которых писали о себе на афишах “первый гипнотизер Америки”, “быстрейший гипнотизер мира” и восхваляли свои фантастические успехи ad nauseam.

Конечно, они были хороши в шоу-бизнесе. Как гипнотизеры, однако, они занимают жалкое место по сравнению с Милтоном Эриксоном, и, тем не менее, никогда не бывало человека более скромного и непритязательного, чем он.
Неудивительно, что многие профессионалы пытались ему подражать. До сих пор никому не удалось добиться полного успеха, хотя некоторые сумели подойти к нему довольно близко.

Частично причины этого станут ясны, когда вы будете читать эту книгу. Некоторые из них так и останутся неясными. Если авторам не удалось изложить их по мере важности, то только потому, что это на самом деле не совсем те материи, которым можно адекватно научить при помощи одного лишь письменного слова.

Возможно, причина также в том, что им нельзя научить вовсе, и я подозреваю некоторое нежелание авторов признаться в этом перед собой и читателем.
Как самым ясным образом демонстрирует эта книга, крайне важными факторами в эффективном использовании гипноза является не только то, что говорится пациенту и субъекту, но и то, как это говорится, когда говорится и где, в особенности в клинической, терапевтической ситуации. Становится также ясно, что необходимо рассматривать психотерапевтическое взаимодействие в целом, а не по частям, и пойти еще на шаг дальше, рассматривая его во всей полноте его применения.

Это выводит употребление внушений и  в более широком смысле  гипноза из области использования простых магических формул и помещает его в ранг науки о личностном взаимодействии и коммуникациях.
Эриксон, однако, не просто мастер вербальной коммуникации, как это ясно из книги. Он в равной степени знаток невербальной коммуникации, что является одним из аспектов, которые эта книга не излагает и не может изложить достаточно адекватным образом. Это печально, но неизбежно и, конечно, не является просчетом со стороны авторов. Одна из самых памятных демонстраций его талантов в области невербальных коммуникаций  это эпизод в его карьере в Мехико-Сити в 1959 году, когда он гипнотизировал и демонстрировал различные гипнотические явления с субъектом, с которым вербальная коммуникация была невозможна.



Он не говорил по-испански, а субъект не говорил по-английски. От начала до конца коммуникация выполнялась полностью невербально, путем пантомимы.
Я могу засвидетельствовать эффективность его невербальных коммуникаций из собственного опыта взаимодействия с Милтоном Эриксоном лет 1516 тому назад. Здесь, я думаю, мне следует пояснить, что, насколько мне известно, он никогда меня не гипнотизировал, по крайней мере, формально. Наша группа встретилась с Милтоном в Филадельфии, на специальном семинаре, целью которого было в какой-то мере понять его modus operandi.

Тем утром мы были с ним одни и сидели за завтраком. Стул стоял немного левее от него, под углом, насколько я помню, говорил в основном я. Продолжая фразу, отчасти погруженный в свои мысли, я вдруг смутно заметил периферийным зрением, что Милтон делает странные повторяющиеся жесты одной рукой. Какое-то мгновение я никак не реагировал на это, затем воздействие усилилось, и в быстрой последовательности произошли две вещи: моя правая рука выдвинулась как-то неожиданно, взяла кофейник со стола и начала его поднимать. В этот момент на меня вдруг накатило понимание, что Милтон хочет кофе.

Тут, используя терминологию этой книги, мой “сознательный разум” подключился, и я завершил действие, теперь уже понимая, что жесты Милтона совершенно отчетливо выражали невербальную просьбу налить ему кофе в чашку. Подобные вещи, как я со временем понял,  один из его любимых способов учить или отвечать на вопрос, связанный с темой. Это также его способ тонкого тестирования внушаемости или гипнабельности человека. таким образом он, к тому же, поддерживал свою форму. Я уже сказал, что Милтон Эриксон никогда не гипнотизировал меня “формально”. Это верно, если под “формальным наведением” мы понимаем использование какого-либо из классических или полуклассических методов, описываемых вновь и вновь в различных текстах по гипнозу.

По причинам, которые сейчас делаются яснее и, во всяком случае, станут ясными после прочтения книги, я уверен, авторы сказали бы, что Милтон на самом деле гипнотизировал меня, по крайней мере, в этом конкретном случае.
есть, конечно, значительно более эффективные вербальные коммуникации, чем произнесение слов согласно известным синтаксическим и прочим лингвистическим правилам, или введение правильных невербальных элементов в нужное время и в нужном месте. В ходе моих встреч с Милтоном Эриксоном я обнаружил, что его контроль над такими вещами, как интонация и модуляция голоса, говоря только об этих двух аспектах,  неотделимая часть его подхода к гипнозу. Нужно слышать и наблюдать Эриксона, чтобы полностью вкусить его манеру речи. Сказать, что он говорит мягко и в то же время точно, медленно, спокойно, тихо, ясно и тщательно артикулируя каждое слово, иногда каждый слог, все вместе в определенном ритме,  значит дать лишь самое общее представление об этом процессе. К сожалению, нет способа передать читателю такую информацию, которая позволила бы ему повторить эти характеристики.

Однако можно привлечь внимание к этому так, чтобы после изучения книги, если читатель обнаружит, что работает несколько менее эффективно, чем Эриксон, несмотря на свои усилия делать все точно по книге, он не сделал бы неправильных выводов.
Другой элемент, который, как мне кажется, характеризует эффективность Милтона и который, по моему мнению, эта книга недостаточно демонстрирует  это спокойная уверенность и (как ни странно, учитывая его недирективный подход) авторитетность, которую он излучает. Его голос и действия выражают убеждение, что все так или все будет так, как он говорит. Возможно, часть этой убежденности коренится в другой характеристике взаимодействия Эриксона со своими субъектами и пациентами. Когда наблюдаешь за ним, очень ясно видишь его способность сообщать субъекту и пациенту, что он отчасти участвует в их переживаниях и разделяет их с ними. это особенно заметно, когда он вызывает галлюцинаторные явления.

Когда смотришь на то, как Милтон Эриксон говорит субъекту про лыжника, “там за окном”, на дальнем, покрытом снегом склоне, который он описывает достаточно подробно, или о кролике “вот здесь, возле ваших ног  так какого он цвета?”, часто появляется странноватое ощущение, что он тоже видит лыжника, склон, снег и кролика. Так как же может после этого субъект не увидеть их тоже? На самом ли деле разделяет Милтон субъективные переживания пациента или нет, но пациенту вербально и невербально передается впечатление, что разделяет.

По моему мнению, это мощное подспорье его усилиям вызвать желаемые реакции.
Я хочу предостеречь читателей, которые могут ожидать от данной книги большего, чем это возможно в пределах разумного: по моему мнению, существуют важные элементы, используемые Милтоном Эриксоном в создании и утилизации гипноза, которым уделено не так много внимания, как они того заслуживают. Это говорится не в осуждение, что в предисловии едва ли было бы уместно.

Аспект наведения и утилизации гипноза, на котором авторы решили сосредоточиться, достаточно сложен и важен, чтобы оправдать отсутствие определенного материала, особенно такого, с которым в письменной форме крайне сложно было бы работать.



Содержание раздела