ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭКВАДОР


Этот день уже пришел к тому времени, когда я, в начале 2003 года, ехал в своем субару из Кито в затерянный в джунглях городок Шелл. Чавес снова правил Венесуэлой. Он не покорился Джорджу У. Бушу и выиграл. Саддам стоял на своем - и в его страну готовилось вторжение.

Запасы нефти упали до самой низкой отметки за последние тридцать лет, а перспективы получить больше нефти от других поставщиков были не слишком надежными - и, соответственно, так же выглядели и балансы корпоратократии. Нужно было доставать из рукава припрятанного туза. Пора бьио отрезать фунт живой плоти у Эквадора.
Проезжая мимо чудовищной дамбы на реке Пастаса, я понял, что разворачивавшаяся битва здесь, в Эквадоре, была не просто классическим противостоянием между богатыми и бедными, между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Эти линии фронта в конечном итоге определят, что мы представляем собой как цивилизация. Мы были готовы заставить эту маленькую страну отдать свои ливневые леса нефтяным компаниям.

И опустошения, которые они произведут, будут неизмеримы.
Если мы настоим на выплате долга, последствия будут непредсказуемыми. Дело не только в уничтожении местных культур, человеческих жизней, сотен тысяч видов животных, рептилий, рыб, насекомых и растений, которые могли бы стать основой для лекарств от множества болезней. Дело не только в том, что ливневые леса поглощают смертельные парниковые газы нашей промышленности, дают нам необходимый для поддержания жизни кислород и образуют облака, которые в конечном итоге обеспечивают значительный процент пресной воды в мире.

Последствия, не укладываясь в стандартные аргументы экологов в защиту подобных мест, затрагивают глубины нашей души.
Если мы используем эту стратегию, мы продолжаем империалистическую модель, появившуюся еще задолго до Рим-
ской империи. Мы осуждаем рабство, но наша глобальная империя порабощает больше людей, чем римляне и все колониальные системы до нас. Я удивлялся, как могли мы проводить столь близорукую политику в Эквадоре и при этом жить в согласии со своей коллективной совестью.
Глядя из окна субарум на голые Yклоны Альп - те места, которые в пору моей работы в Корпусе мира были покрыты пышной тропической растительностью, я удивился еще одному открытию. Я вдруг подумал, что взгляд на Эквадор как на линию фронта был исключительно личным, что фактически любая страна, где я работал, любая страна с ресурсами, которых домогается империя, настолько же важна. У меня было свое, особое отношение к этой стране, с тех пор как здесь в конце 1960-х я потерял невинность.

Однако это была субъективная, моя точка притяжения.
Хотя эквадорские ливневые леса бесценны, так же как и местные племена, их населяющие, нельзя сказать, что они представляют большую или меньшую ценность, нежели пустыни Ирана, или бедуины, которые для Ямина составляют его культурное наследие, или же горы Явы, моря, омывающие Филиппины, степи Азии, саванны Африки, леса Северной Америки, ледовые шапки Арктики, - сотни других мест, находящихся под угрозой. Каждое из них представляет собой линию фронта, и каждое заставляет нас искать свою собственную и коллективную душу.
Мне на память пришли статистические данные, которые подытожили бы мои слова. Соотношение доходов 1/5 части населения в наиболее развитых странах к доходам 1/5 в беднейших странах увеличилось от 30 к 1 в 1960 году до 74 к 1 в 19952. А Всемирный банк, Агентство США по международному развитию, МВФ и банки, корпорации и правительства, занимающиеся международной помощью, продолжают говорить нам, что они делают свою работу и что прогресс налицо.
И вот я снова в Эквадоре, стране, через которую проходит одна из многочисленных линий фронта и которая занимает особое место в моей душе. Шел 2003 год. Тридцать пять лет прошло с тех пор, как я впервые приехал сюда как сотрудник американ-



270 ЧАСТЬ IV: 1981 - по настоящее время
271 Глава 34 ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭКВАДОР

скои организации, включившей слово мир в свое название. На этот раз я приехал, чтобы предотвратить войну, которую три десятилетия назад сам помог спровоцировать.


Казалось бы, событий в Афганистане, Ираке и Венесуэле было достаточно, чтобы удержать нас еще от одного конфликта; однако в Эквадоре ситуация была совершенно иной. Эта война не потребует присутствия армии США, поскольку в ней будут участвовать несколько тысяч воинов из местных племен, вооруженных только копьями, мачете и допотопными ружьями. Они будут противостоять современной армии Эквадора, горстке советников из спецподразделений американской армии и наемников, обученных шакалами и оплачиваемых нефтяными компаниями.

Это будет война, о которой, как и о конфликте 1995 года между Эквадором и Перу, большинство людей в Соединенных Штатах и не услышат. Недавние события только усиливали возможность такой войны.
В декабре 2002 года представители нефтяной компании обвинили местную общину в том, что они взяли в заложники нескольких рабочих; было выдвинуто предположение, что воины общины входили в террористическую группировку, якобы связанную с Аль-Каидой. Еще больше усложняло ситуацию то, что нефтяная компания не получала разрешения от правительства на буровые работы. Однако компания утверждала, что рабочие имели право на проведение предварительных работ, не связанных с бурением.

Это заявление несколькими днями позже было оспорено местными племенами, когда они поделились своим видением событий.
Представители племен настаивали на том, что рабочие-нефтяники вторглись на их земли, не имея разрешения; воины были безоружны; они никоим образом не угрожали рабочим применением силы. Они сопроводили рабочих в свою деревню, где тем была предложена еда и чича - местное пиво. Пока рабочие ели, воины убеждали их руководителей уйти с этих земель. Племя утверждало, что рабочие не удерживались насильно: они могли свободно
Сидя за рулем, я вспомнил, что сказали мне шуары в 1990 году, когда, продав Ай-пи-эс, я приехал предложить им помощь в спасении лесов. Мир таков, каким ты хочешь его видеть, - сказали они, а потом добавили, что мы, живущие на севере, мечтаем о развитой промышленности, о машинах, о гигантских небоскребах. А теперь мы обнаружили, что мир нашей мечты - это кошмар, который в конечном итоге уничтожит всех нас.
Измените эту мечту, - посоветовали тогда мне шуары. И все-таки вот он, этот мир, более чем десятилетие спустя; и, несмотря на усилия многих людей и некоммерческих организаций, включая и те, с которыми сотрудничал я, кошмар достиг ужасающих размеров.
Мой субару въехал в Шелл. Я поспешил на собрание. Присутствовали представители многих племен: кечуа, шуары, ачуары, шивиары и сапаро. Некоторым из них пришлось добираться несколько дней через джунгли; другие прилетели на небольших самолетах, оплаченных некоммерческими организациями.

У кого-то были традиционные наряды, раскрашенные лица, традиционный головной убор из перьев, хотя большинство было одето как городские: брюки, футболки, ботинки.
Первыми выступили представители племени, обвиненного во взятии заложников. Они рассказали, что вскоре после возвращения заложников в нефтяную компанию в общину прибыли около сотни солдат. Представители напомнили нам, что это было начало особого сезона в ливневых дождях, когда начинает плодоносить чонта. Для местных жителей это священное дерево: оно плодоносит только раз в году; именно тогда начинается брачный сезон у многих местных птиц, включая редкие и вымирающие виды. В этот период птицы особенно уязвимы.

Строгие правила местных племен запрещают охоту на птиц в период чонта.
- Они не могли выбрать времени хуже, - объясняла женщина.
Я чувствовал ее боль и боль ее соплеменников, когда они рассказывали свою трагическую историю о том, как солдаты проигнорировали запреты. Они охотились на птиц для развле-



272 ЧАСТЬ IV: 1981 - по настоящее время
273 Глава 34 ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭКВАДОР

чения и для еды. Они совершали набеги на огороды, на банановые рощи, поля маниоки, часто повреждая при этом тонкий слой почвы. Они глушили рыбу в реках, они убивали домашних животных.

Они конфисковали охотничьи ружья, вырыли где вздумалось выгребные ямы, загрязнили реку горючими материалами и растворителями, грубо приставали к женщинам, устроили помойки, которые привлекли насекомых и паразитов.
- Перед нами было два пути, - сказал мужчина. - Мы мог
ли бороться или могли, проглотив собственную гордость, вос
становить ущерб. Мы решили, что время для борьбы еще не
пришло. - Он рассказал, что они пытались компенсировать
ущерб, нанесенный природе, призывая людей своего племени
воздерживаться от пищи. Он назвал это пост, хотя, фактичес
ки, это было что-то вроде добровольного голодания. У стариков
и детей началось истощение, многие заболели.
Они говорили об угрозах и взятках.
- Мой сын, - рассказывала женщина, - говорит по-анг
лийски и по-испански и знает несколько местных диалектов.
Он работал гидом и переводчиком в туристической фирме, за
нимающейся экотуризмом. Ему платили неплохую зарплату.
Нефтяная фирма предложила зарплату в десять раз выше. Что
он мог сделать? Теперь он пишет письма с обвинениями против
своей прежней компании и всех, кто пришел нам на помощь, и
в своих письмах называет нефтяные компании нашими друзь
ями. - Она вздрогнула всем телом, как собака отряхивается от
воды. - Он чужой. Мой сын...



Содержание раздела