Духу приказать нельзя


С первого взгляда как будто не подлежит сомнению, что некоторые виды и способы потребления говорят о примитивных наклонностях людей, применяющих их. Но мы не имеем права морщиться при этом. Это и не имеет смысла. К неприкосновенным правам человека принадлежит свободный выбор предметов потребления; как же можно здесь проявлять нетерпимость?

Не забудем то долгое время нужды, которое пришлось перенести немецкому народу; оно делает еще более понятным, что теперь ему хочется потребительски использовать доход от своего честного труда.
Никакое возражение не может изменить мое убеждение, что бедность является важнейшим средством, чтобы заставить человека духовно зачахнуть в мелких материальных каждодневных заботах. Может быть гении могут подняться над этой нуждой; в общем же материальные заботы делают людей все несвободнее; они остаются пленниками своих материальных помыслов и стремлений.
Таким образом, мы спокойно и уверенно можем допустить развертывание процесса приумножения и распространения благосостояния, так как то, что сегодня носит печать злоупотребления, одновременно несет в себе и зародыш оздоровления. Не будем так жестоки, чтобы считать, что добродетель вырастает только из нужды. В жизни скорее дело сводится к тому, чтобы мы могли оказаться достойными счастья и благополучия, которые нам дает мирная и успешная работа. Для политико-экономического деятеля, каким я являюсь, было бы дьявольскому наваждению подобно, если из неверно понимаемого нравственного принципа я стремился бы препятствовать преодолению нужды. [75]
Притом я далек от того, чтобы переоценивать все «экономическое». Я думаю, что как для отдельного индивидуума, так и для всего народа в целом необходимо, чтобы было обеспечено существование жизнеспособного хозяйства, чтобы этим самым создать основу для каждого стремления к высшим, духовным ценностям. Только тогда, когда упорядочена материальная база человеческого бытия, люди становятся свободными и зрелыми для более возвышенных дел.
Если мы сегодня боремся за новые формы цивилизации и культуры, то в этой широко развернутой дискуссии, и особенно в споре с Востоком, шансы на успех будут на нашей стороне только в том случае, если люди найдут дорогу к той внутренней независимости и отрешенности, которые несут в себе предпосылки настоящей свободы. Экономическая политика, которая задалась целью преумножить благосостояние, должна представлять собой действительно, как говорится, угодное Богу начинание.
Все эти высказывания ни в коей мере не посягают на тысячелетнюю проблематику, отраженную и в Библии, о богаче, верблюде и игольном ушке. Стремление, о котором мы говорим, имеет целью привести широкие слои народа к большему благосостоянию, но не к тому в Библии подразумеваемому богатству и изобилию, которые открывают путь беспутству и порокам.
В конце концов следует при этом также учесть, что материальное и идеальное не могут быть так четко отделены одно от другого в практической жизни, как это представляется возможным в отвлеченном рассуждении. Например, когда люди живут в хороших квартирах, когда они и у себя дома начинают пользоваться кое-какими благами того прогресса, плоды которого окружают их на предприятии, когда переутомленные матери и жены не должны больше по вечерам работать на кухне, но могут, благодаря техническим усовершенствованиям, посвящать себя своей семье, - тогда уже многое сделано для раскрытия душевных сил.
Конечно, верно также, принимая во внимание повышение семейного бюджета, что в каждом отдельном случае хотелось бы увидеть, что люди стремятся к чему-то лучшему, чем только к дальнейшему повышению числа потребленных бифштексов и котлет. Хотелось бы, чтобы с ростом дохода люди приходили бы также к иной оценке своего собственного образа жизни. Все это, без сомнения, и правильно и важно, но не следовало бы забывать, что воспитывать людей в этом направлении не является задачей, к разрешению которой призваны, в первую очередь, министр хозяйства и политики-хозяйственники.
Духу приказать нельзя
Я не боюсь высказать свое мнение: я хотел бы видеть иной характер потребления, а именно, чтобы ясно видимые изменения в этом повышенном потреблении больше отвечали бы требованиям духовного порядка. Я, однако, отказываюсь давать приказания на этот счет. Совершенно очевидно также, что то, что сегодня кажется роскошью, превратится завтра в предмет повседневного потребления.



Вместе с этими переменами, имеющими чисто материальный характер, изменяются и понятия относительно того, что является признаком высокого уровня жизни, что придает человеку вес в обществе и что является источником социального уважения.
В моем положении министра народного хозяйства от меня едва ли можно требовать, чтобы я принял на себя ответственность за душевное благополучие всего народа. В моей должности я вынужден выполнять совершенно специфическое задание. Это задание сводится к тому, что необходимо заставить народное хозяйство выявить столько энергии и показать столько достижений в производительности, чтобы люди могли жить без нужды и забот, чтобы они получили возможность приобретать имущество и становиться благодаря этому независимыми, чтобы они имели возможность в большей степени раскрыть свое человеческое достоинство.

Именно тогда они не будут зависеть от милости других, а также и от милости государства. Мне кажется, что с достижением подобной цели министр народного хозяйства внес бы полностью свою долю в дело преодоления мнимого или действительного материализма. [54]
При этом я отдаю себе отчет в том, что и в оценке всего материального несомненно есть какие-то границы. С растущей производительностью и с более высокой эффективностью труда человека мы когда-нибудь придем к фазе развития, когда перед нами встанет вопрос, что в сущности важнее или ценнее: работать еще больше или вести более удобный, красивый и свободный образ жизни, отказываясь при этом, быть может, сознательно, от потребления и использования ряда имущественно-хозяйственных благ. Но я полагаю все же, что «так далеко» мы еще не ушли вперед.

Пройдет, вероятно, еще некоторое время, пока мы не достигнем такой степени развития, когда нам придется подойти вплотную к разрешению этого вопроса.
Конечно следует надеяться, что к тому времени народ достигнет того состояния «просветленности», при котором он сможет найти пути и способы для разумного использования своего удлиненного свободного от работы времени. Но некоторый опыт, также и в других странах, настраивает скептически и показывает, что удлиненное свободное время, предоставленное в результате требований, основывающихся на желании повысить материальное потребление (что само по себе противоречиво), не послужило ни душевному благу отдельного человека, ни его внешнему благополучию.
Специфические особенности положения в Германии
Специфический путь немецкой экономики должен поэтому носить на себе свой особый отпечаток. Перед нами стоит задача: лучше учесть и принять к сведению пожелания населения, будь то желания отдельных людей или целых групп, чтобы не действовать механически, а доставить удовлетворение наилучшим образом. Несомненно, что это - нелегкая задача.
Нельзя также отрицать, что указанная проблематика входит в область непосредственной моей работы. Я, как несущий ответственность за экономическую политику, имею дело с феноменом так называемой «социальной атмосферы», и при этом я ясно чувствую, как сильна угроза того, что из-за повсеместного отсутствия чувства меры, - намеренно вызываемого, - чувства разумности и правдивости окажутся окончательно подавленными.
У немецкого народа вообще имеется склонность терять чувство реальности, причем даже сравнительно легко. Это - несомненно слабость характера, которая как раз и в недавнем прошлом была причиной нашей трагической судьбы. Психологически вполне понятно, что с преодолением нужды и, пожалуй, даже высокой конъюнктуры в ряде случаев можно наблюдать признаки преступного задора и легкомыслия.

Тем более следует подавить эти проявления, чтобы наш народ, который в беде проявляет достойные высшего удивления добродетели, действительно сумел перенести периоды благополучия. Неужели же он должен срывать незрелые плоды с дерева, когда уже недалеко до урожая?
Было бы, однако, совсем нелепо, если хозяйственная политика, учтя эту склонность и опасность, стала бы стремиться к торможению высокой конъюнктуры только потому, что люди. - нет, вернее, группировки людей, - из-за нее теряют чувство меры. Ведь нельзя же вместе с водой выплескивать и ребенка.
Аппетит приходит во время еды, и таким образом случилось, что вместе с успехами народного хозяйства появлялись все новые и новые желания. Те же самые люди, которые в 1956 году выражают недовольство своим экономическим положением, в 1947-1948 годах не смели и надеяться, что через восемь лет они будут иметь то, что у них есть сегодня. Это не препятствует им быть все же сегодня недовольными. Зависть - вот тот комплекс, который их мучает!

Таков уж, очевидно, немец, что ему трудно перенести, что кому-либо другому, например, соседу или даже другу, живется лучше. Тогда он полон зависти и недоволен, вне зависимости от того, каково его собственное материальное положение. Этот особый вид отсутствия чувства меры представляет серьезную опасность для нашей страны.

Эту опасность надо осознать. Долг всех дальновидных людей - бороться с ней.
Последние цели
Мне часто задают вопрос, какова конечная цель проводимой мною экономической политики. Кто так ставит вопрос, тот всегда в скрытой форме высказывает опасение, что бесконечное следование по раз намеченному пути развития может привести к самоупразднению. Эта постановка вопроса несомненно оправдана, и поэтому я и не хочу уклоняться от ответа.
Мой ответ ясен и недвусмыслен: я не считаю, что при установлении хозяйственно-политических целей настоящего времени речь идет как бы о вечных законах. Мы даже наверняка придем к тому, что с полным правом придется поставить вопрос - правильно ли и полезно ли все еще производить все больше благ, все упорнее добиваться материального благополучия, и не было ли бы более разумным отказаться от всего этого «прогресса» и больше времени посвятить осознанию себя, досугу и отдыху? Однако тут дело касается уже не только министра народного хозяйства, но в такой же степени и богослова, социолога и политика.
Эта проблематика весьма сложна, и разобраться в ней поэтому можно только, исходя из соображений, лежащих уже в плане духовном и душевном. Занимаясь ею, нельзя избежать постановки другого трудного вопроса: в достаточной ли мере люди освободились от всего, что их внутренне сковывает, и достаточно ли они «раскрылись», чтобы быть в состоянии «использовать» (в лучшем смысле этого слова) свой досуг? Что нам надлежит еще сделать, и в каком плане это должно произойти, чтобы достичь той степени внутренней зрелости, когда отказ человека от материальных благ станет для него благословением и приобретением?
При этом надо еще иметь в виду, что больший объем свободного времени повлечет за собой также и измененные отношения к жизни и к хозяйствованию. Все это нельзя просто сконструировать или организовать, - все это должно вырасти органически.
До тех пор, пока в плоскости политики действуют по лозунгу: давайте работать меньше, чтобы можно было больше потреблять! - мы будем стоять на неверном пути. Если же затронутый процесс развития будет иметь место в том смысле, что наш народ рядом с ценностью материальной стороны жизни будет во все возрастающей мере считать также и духовное и душевное обогащение полезным и полноценным, - тогда в будущем мы должны придти и к известной корректуре хозяйственной политики. Едва ли кто-либо тогда будет до такой степени догматиком, чтобы и дальше усматривать благополучие лишь в продолжающейся экспансии экономики, то есть только в материальной плоскости. [52]
Сегодня, однако, нам еще не следовало бы чрезмерно затруднять себя такого рода размышлениями. Приведем лишь сравнение между США и Германией. Тогда станет ясным, насколько еще возможно и полезно дальше проводить хозяйственную экспансию, увеличивать благосостояние, освобождать человека от материальных забот.

Пока же я придерживаюсь мнения, что нам по-прежнему надлежит заботиться о том, чтобы миллионы людей, все еще обремененные каждодневными заботами, были окончательно освобождены от этой напасти. Еще слишком много людей стоит в тени взлета и подъема, и поэтому у нас нет никакого основания уменьшать наши усилия.


Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" -



Содержание раздела