У этой защиты есть два аспекта.


Целью этой плановой политики может оставаться наибольшая прибыль. Мы уже говорили, что высокий и надежный уровень доходов имеет важное значение для успеха техноструктуры. Но рынок уже более не определяет и не навязывает этой цели. Соответственно и максимизация прибыли эта единственная цель, совместимая с законами рынка, уже не является необходимостью. Фирма в условиях конкуренции лишена возможности выбирать цели.

Монополия может ограничить себя меньшим, чем максимальная прибыль, но это не будет соответствовать ее монопольной природе. Планирование же есть результат не стремления эксплуатировать рыночные возможности, а результат, помимо всего прочего, ненадежности рынка. Подчинение рынку со всеми его индикаторами перестало существовать.

Поэтому более нет оснований считать априори, что максимизация прибыли должна быть целью техноструктуры. Она может быть целью, но это еще следует доказать. Но доказать это трудно, если существуют другие цели, более важные по сравнению с прибылью, как свидетельство успешной деятельности техноструктуры.

Это также трудно доказать, имея в виду, что прибыль достается не техноструктуре.
173
Если у техноструктуры имеются иные цели, помимо максимизации прибыли, то этот вопрос приобретает значительную важность и интерес. В каждый данный момент времени общественные цели, провозглашаемые либо, наоборот, скрытые цели президента Соединенных Штатов и членов правительства, законодателей, юристов и генералов, являются предметом научных изысканий, дают пищу для прогнозов, комментариев прессы и догадок репортеров. Подобный же интерес, хотя и в меньшей мере, вызывает деятельность органов управления штатов, городов и школьных округов.

Но значительная область нашего бытия и почти все, что связано с добыванием и расходованием средств существования, зависит от решений техноструктуры. Она устанавливает цены, воздействует на наши покупки и распределяет доход среди участников производственного процесса. Планирование, осуществляемое техноструктурой, также распространяется, как мы видели, на управление спросом на те продукты, которые покупает государство Поэтому, чтобы понять, каким образом и во имя чего нами управляют, нужно знать цели техноструктуры. Последние более не ограничиваются максимизацией прибыли; существует возможность выбора В зависимости от этого выбора цены, объем производства и доход будут меняться.

Ни в одном из этих вопросов корпорация не обладает полнотой власти; но ведь и политические деятели не имеют абсолютной власти, однако интерес к выяснению их намерений по этой причине не уменьшается. Простаки интересуются лишь тем, как ими правят из Вашингтона, Олбани, Сакраменто или из городской ратуши. Искушенные стараются понять цели промышленного планирования
Однако эти проблемы, как мы покажем, встают перед нами лишь в том случае, если признается, что рынок
174
более не всесилен. Но именно против этого все еще довольно решительно возражают. Следует рассмотреть, почему это оспаривается.
2 То, что фирмы, составляющие индустриальную систему, обладают значительной властью устанавливать цены, является общепризнанным среди экономистов. Защитники рынка удерживают свои позиции на второй линии обороны: фирмы контролируются рынком, но не в смысле полного подчинения, как в случае с молочной фермой, а по примеру монополии у классиков.
У этой защиты есть два аспекта. Предполагается, что фирма не оказывает сколько-нибудь существенного влияния на покупки потребителей и государства. Их суверенитет не оспаривается, он воспринимается как символ веры. Далее предполагается, что, хотя фирма может поступать иначе, она обязательно стремится к максимизации прибыли.

Поэтому по мере изменения потребительского выбора и потребностей государства цены и уровни производства, при которых прибыли максимизируются, также меняются. Фирма реагирует на эти изменения. Следовательно, ее поведение по-прежнему контролируется рынком и в конечном счете потребителем.

И, как бы ни была велика и могущественна фирма, так будет до тех пор, пока она подчиняет всю свою значительную власть желанию получить как можно больше прибыли.


Отсюда ясно, почему следует ожидать, что консерваторы будут исходить из посылки о максимизации прибыли. Власть рынка, являющаяся центральным пунктом традиционного анализа, зависит от обоснованности этой посылки. Намного лучше допустить существование монопольных, даже грабительских прибылей, чем признать бессилие рынка. И проницательные консерва-
175
торы с готовностью идут на это. Максимизация прибыли провозглашается «наиболее мощной, наиболее всеобщей и наиболее живучей из всех сил, управляющих поведением предпринимателя»1. «Немногие тенденции могут столь сильно подорвать самые основы нашего свободного общества, как идея иной ответственности руководителей корпорации перед обществом, чем ответственность перед акционерами добиваться возможно большей прибыли»2.
Но принцип максимизации прибыли защищают также и либералы. Одна из групп либералов, для которой монополия издавна представляла bкte noire3, отвергает как преднамеренную апологетику мысль о том, что крупная корпорация не извлекает всего, что ей причитается. Предположить это значит выгораживать монополию.

Другая группа, соглашаясь, что фирма может и не максимизировать свои доходы, утверждает, что это все же будет сделано, поскольку таково единственно законное проявление экономической власти. Если же фирма соглашается на меньшее, чем максимум прибыли, то есть если она преследует какую-либо иную цель, помимо прибыли, то тем самым она берет на себя социальную ответственность, что никоим образом не входит в ее задачи. «Функция бизнеса состоит в достижении постоянных высоких прибылей. Суть свободного предпринимательства состоит в погоне за прибылью любым
1 George J. Stigler, The Theory of Price, Revised Edition, New York, 1952, p. 149.
2 Milton Friedman, Capitalism and Freedom, Chicago, 1962, p. 133. Цит. также Ерлом Чейтом в кн.: «The Business Establishment», New York, 1964, p. 163. Широко признано, что профессора Стиглер и Фридман являются двумя наиболее способными выразителями консервативных экономических взглядов в США.
3 Чудовище (франц.). Примеч. перев.
176
способом, который не нарушает самих основ его существования... Пусть государство заботится о всеобщем благе...»1. «Если нам не обойтись без руководителей... давайте объединимся и выберем себе руководителей и будем руководить ими»2.
То, что потребители и государство не суверенны в своем спросе и что ими управляют фирмы, снабжающие их товарами и услугами, достаточно обосновывалось в других главах этой книги. Методы, используемые при этом для воздействия на потребителя, например реклама, не могут оставаться в тайне. Читатель имеет полную возможность убедиться в этом на личном опыте.

Что же касается доводов за и против максимизации прибыли, то они должны быть рассмотрены детально. Это необходимо сделать, даже если внутренняя противоречивость такой постановки вопроса будет очевидна для большинства читателей. До тех пор пока не развенчана якобы решающая роль максимизации прибыли, закрыт путь к исследованию целей техноструктуры. Защита традиционалистами принципа максимизации прибыли стратегически вполне обоснованна. Как только мы отбрасываем этот принцип, открывается дорога потоку новых, непривычных, а порой и внушающих тревогу идей.

Вот тут-то и обнаруживается, насколько дальновидны традиционалисты, защищая старую формулу, чтобы сохранить свои позиции.
1 Theodor Levitt, The Dangers of Social Responsibility, «Harvard Business Review», Vol. 36, № 5, September-October 1958, p. 44-49.
2 Ben W. Lewis, Economics by Admonition, «The American Economic Review», Supplement 49 (1959), p. 395. Цит. Юджином Ростоу, см.: «The Corporation in Modern Society», Edward F. Mason, ed., Cambridge, 1959, p. 68.

Эти же мысли подчеркивает проф. Ростоу.
177
Выявление противоречий в принципе максимизации прибыли требует некоторого терпения, но оно вполне вознаграждается. В наше время мало что может принести большее удовлетворение, чем вид людей, попавших в ловушку, ими же самими поставленную. Таково удовлетворение при виде либерала, оправдывающего свое поведение дома ссылкой на ограничительное толкование закона в этом вопросе. Такова радость по поводу того, что мэра сторонника расовой сегрегации обнаружили в негритянском публичном доме.

Такова же и радость, когда человека, кичащегося педантизмом в уплате налогов, ловят за руку при попытке хищения. В 30-е годы бывший президент Нью-Йорской фондовой биржи Ричард Уитни был осужден за кражу нескольких миллионов долларов, переданных ему по доверенности. С сожалением отметим, что публика была очень довольна. И не потому, что люди жестоки либо злорадствуют при виде того, как их соотечественник, пусть даже выпускник Гарварда, попадает в Синг-Синг. Произошло это потому, что Уитни был известен как проповедник некой божественной неподкупности (своей и своих коллег по денежному рынку), исключающей всякую возможность злоупотреблений.

Экономисты издавна безоговорочно утверждали, что ни один мотив человеческого поведения не может сравниться по силе со стремлением к личной выгоде. Тем приятнее обнаружить, что их защита принципа максимизации прибыли должна строиться на посылке о том, что люди, которые, как утверждают, максимизируют прибыль, на деле не максимизируют ее.



Содержание раздела