ПРИНЦИП МАКСИМИЗАЦИИ В ЭКОНОМИЧЕСКОМ АНАЛИЗЕ




Сопоставление "материалистического" определения и "определения через редкость"
Теперь мы вернемся к отвергнутому нами определению и сопоставим его с тем, которое мы избрали. На первый взгляд, расхождения между ними не так уж велики. Одно из них относи г к предмету экономической науки человеческое поведение, движимое сопоставлением целей и средств, другое — причины материального благосостояния.

Редкость ресурсов и причины материального благосостояния — разве речь не идет приблизительно об одном и том же?
Однако такое суждение основано на недопонимании. Конечно, редкость материальных благ — это одно из ограничений поведения. Но в наше время и услуги других лиц тоже ограниченны. Свой экономический аспект имеют и услуги школьного учителя, и услуги ассенизатора.

Конечно, можно "растянуть" материалистическое определение так, чтобы оно покрыло все эти явления, например, определив услуги как материальные вибрации или как-нибудь еще в этом духе. Но этот прием не только будет искусственным, но и направит нас по ложному пути. В такой модификации определение может покрыть всю область исследования экономической науки, но не сможет дать ей адекватного описания. Дело в том, что даже материальные средства удовлетворения наших потребностей делает экономическими благами не их "материальность", а их оценка людьми. Их отношение к имеющейся системе потребностей важнее, чем субстанция, из которой они состоят.

Поэтому "материалистическое" определение дает не сказать чтобы ложное, но безусловно искаженное представление об экономической науке, какой мы ее знаем. Представляется, что не существует никаких здравых аргументов за то, чтобы его сохранить.
Но в то же время необходимо напомнить, что мы отвергаем всего лишь определение. Мы не отбрасываем той системы знаний, которую это определение пыталось описать. На практике все исследования тех, кто признавал "материалистическое" определение, прекрасно укладывается в альтернативное определение, предложенное нами.

К примеру, во всей теоретической системе профессора Кэннана нет ни одного важного вывода, который был бы несовместим с определением предмета экономической науки как распоряжения редкими ресурсами.
Более того, сам пример, который приводит профессор Кэннан, отстаивая свое определение, гораздо больше подходит к нашему. Он пишет: "Экономисты согласятся с тем, что вопрос "написал ли Бэкон пьесы Шекспира?" — не экономический вопрос, и что удовольствие, которое получат сторонники авторства Бэкона, если их мнение получит всеобщую поддержку, — не экономическое удовольствие. С другой стороны, они признают, что этот спор приобрел бы экономический аспект, если бы авторские права были бессрочными и потомки Бэкона и Шекспира спорили бы о праве собственности на пьесы" (Cannan). Это верно. Но почему?

Неужели потому, что собственность на авторские права затрагивает материальное благосостояние? Но ведь доходы могут быть розданы миссионерам! Безусловно, и этот вопрос имеет экономический аспект только потому, что закон об авторском праве сделал бы право на постановку этих пьес относительно редким благом и предоставил бы собственникам авторских прав контроль за использованием редких средств, которые иначе были бы распределены по-другому.

ПРИНЦИП МАКСИМИЗАЦИИ В ЭКОНОМИЧЕСКОМ АНАЛИЗЕ*
Само название предмета моей науки — "экономика" — подразумевает экономию или максимизацию. Однако экономика как наука длительное время развивалась в отрыве от проблем экономики как объекта исследования. Действительно, только в последней трети нашего века, уже в период моей научной деятельности, экономическая теория начала активно претендовать на то, чтобы приносить пользу бизнесмену-практику и государственному чиновнику.

Однажды великий представитель предыдущего поколения экономистов, А. Пигу из Кембриджского университета, задал риторический вопрос "Может ли кому-нибудь прийти в голову нанять экономиста для управления пивоваренным заводом?" Ну, а сегодня самые модные средства экономического анализа, например исследование операций и теория управления, используются и на государственных, и на частных предприятиях.




* Данная работа П.А. Самуэльсоиа представляет собой Нобелевскую лекцию, прочитанную им 11 декабря 1970 г. в г. Стокгольме (Швеция) на церемонии вручения ему Нобелевской премии по экономике. В текст лекции автором были внесены небольшие изменения и дополнения.

Итак, в самой основе нашего предмета заложена идея максимизации. Мой учитель Йозеф Шумпетер как-то метко заметил, что способность человека действовать как "логическое животное", могущее систематически применять эмпирико-дедуктивный метод, сама по себе является прямым следствием дарвиновской борьбы за выживание. Подобно тому как в этой борьбе развился большой палец человека, мозг человека развивается, сталкиваясь с экономическими проблемами.

Высказанная за сорок лет до недавних открытий в этологии,* сделанных Конрадом Лоренцом и Николасом Тинбергеном, эта мысль поражает своей глубиной. Не желая выходить за пределы темы моей лекции, я все же упомяну о более поздней точке зрения, высказанной Шумпетером в работе, в которой он представил читателю новую научную дисциплину — эконометрику (Schumpeter, 1933). Шумпетер писал, что количество начинает изучаться физиками и другими учеными-естественниками на довольно поздней, зрелой стадии развития их научных дисциплин. И поскольку применение количественного подхода отдано, условно говоря, на усмотрение исследователей, то тем больше чести последователям Галилея и Ньютона, использующим математические методы. Однако в экономике, как говорил Шумпетер, сам предмет исследования выступает в количественной форме: уберите численные значения цен или пропорции бартерных обменов — и у вас просто ничего не останется.

Счетоводство не использует арифметику, оно само есть арифметика. Ведь на ранней стадии своего развития, согласно Шумпетеру, арифметика была именно счетоводством, точно так же, как геометрия сводилась к землемерным работам.

* Наука о поведении животных.

Я вовсе не хочу создавать у вас впечатление, что экономический анализ использует принцип максимизации прежде всего в связи с необходимостью написания учебников для тех, кто должен профессионально принимать решения. Еще до того, как экономическая наука стала выступать с практическими рекомендациями, мы, экономисты, уже занимались проблемами максимума и минимума. В доминировавшем в течение сорока лет после 1890 г трактате Альфреда Маршалла "Принципы экономической науки"* большое внимание было уделено проблеме оптимального объема производства, при котором чистая прибыль достигает максимума. Но задолго до Маршалла, в 1838 г., О. Курно в своем классическом труде "Исследования математических принципов в теории богатства" применил аппарат дифференциального исчисления к изучению проблемы нахождения объема производства, обеспечивающего максимум прибыли. Вопрос о минимизации затрат также был поставлен более ста лет тому назад.

По крайней мере, им занимался фон Тюнен при рассмотрении понятия предельной производительности.

* Русский перевод этой книги, вышедший в 1982 г. в издательстве "Прогресс", был необоснованно озаглавлен ''Принципы политической экономии''.

Сейчас модно говорить о кризисе идентичности. Необходимо избегать ошибок, подобных той, которую приписывают Эдварду Гиббону, в период написания им "Истории упадка и разрушения Римской империи" Гиббон, как утверждают, порой путал себя с Римской империей. В современном театре часто стирается граница между наблюдающими зрителями и играющими актерами, а в современной науке — между наблюдающими учеными и выступающими в качестве объекта наблюдения подопытными морскими свинками (или атомами в квантовой механике).

Что касается значения принципов максимума в естественных науках, то я покажу, что отвесная траектория падающего яблока и эллиптическая орбита вращающейся планеты могут быть представлены в виде оптимального решения некоторой специфической задачи математического программирования. Однако вряд ли кто-либо поддастся искушению наделить яблоко или планету свободой выбора или способностью к сознательной минимизации. Тем не менее утверждение о том, что шарик Галилея скатывается по наклонной плоскости, как бы минимизируя интеграл действия или интеграл Гамильтона, представляет ценность для физиков-наблюдателей, стремящихся сформулировать предсказуемые закономерности, присущие явлениям природы.
Почему же ученый находит полезной возможность связать позитивное описание реального поведения с решением задачи максимизации? Этим вопросом я много занимался в начале своей научной деятельности. Со времени своих первых статей, посвященных "выявленным предпочтениям" (Samuelson, 1938a, 1938b, 1948, 1953), и до завершения "Основ экономического анализа" (Samuelson, 1947) я находил эту тему увлекательной. Ученый, как и домашняя хозяйка, никогда не ощущает, что его работа закончена.

В последнее время я работаю над очень трудной проблемой анализа стохастической спекулятивной цены. Интересно, например, как изменяются цены на какао на биржах Лондона и Нью-Йорка (Samuelson, 1971). Столкнувшись при этом с неудобоваримой системой нелинейных разностных уравнений и неравенств, я было отчаялся найти в математической литературе доказательство хотя бы существования решения.

Но неожиданно проблема облегчилась, когда, роясь в своей памяти, я вспомнил, что мои дескриптивные соотношения могут интерпретироваться как необходимые и достаточные условия вполне определенной задачи о максимуме. Однако я забегу слишком далеко вперед, если сразу же создам у вас впечатление, что принципы максимума имеют ценность просто как удобная подпорка для аналитика. Семьдесят лет назад, когда был учрежден Нобелевский фонд, непревзойденной популярностью пользовались взгляды Эрнста Маха.* Мах, как вы помните, говорил, что цель научной деятельности заключается в "экономном" описании природы. Он вовсе не хотел этим сказать, что создать свою систему мира Ньютона побудила необходимость разработать основы навигации для обеспечения безопасного мореплавания торговых судов.

Скорее, он имел в виду, что хорошее объяснение — это простое объяснение, которое легко запомнить и которое увязывается с большим разнообразием наблюдаемых явлений. Было бы ошибкой в духе Гиббона иллюстрировать это деистическими взглядами Мопертюи, в соответствии с которыми законы природы телеологичны. Мах вовсе не говорил, что Мать-Природа — экономист, он лишь утверждал, что учёный, формулирующий законы, которые описывают наблюдаемые явления, в сущности выступает как экономист или просто ведущий себя экономно человек.

Интересные записи



Содержание раздела