О тематике страхов.


Круг нашего су ществования замкнулся этим последним шагом в не известность, из которой мы совершили наши первые шаги. Разумеется, некоторые люди, не решаясь совер шить эти шаги, буквально убегают в прошлое: они не воспринимают старости и любой ценой желают оставаться молодыми, они тем больше цепляются за свою собственность, чем меньше у них сил и времени жизни, в старости они снова становятся детьми, сосредотачивая свои интересы только на еде и питье, на своем пищеварении и здоровье, и заканчивают свою жизнь беспомощными старцами, мало отличающимися от беспомощных младенцев. Читатель, быть может, будет разочарован, когда попытается узнать себя самого в описанных четырех личностных структурах, не найдя в себе однозначной принадлежности к тому или иному типу, но открыв в себе один из основных видов страха. Мне представляется реалистичным говорить об основном страхе и о личностной структуре, которая никогда не бывает представлена в чистом виде. Такая однозначность больше соответствует нашей потребности в ясных и четких определениях и системе отграничений, нежели действительной жизни, которая такую систему разрушает.

Когда мы себя со своими основными импульсами и соответствующими страхами соотносим с общечеловеческой данностью и когда их внешние проявления связываем с переживаниями ранних фаз детского развития, через которые мы все проходим, то распознаем у себя все эти черты в форме возможностей.
Мы должны даже сказать, что мы тем больше жизнеспособны, чем больше в нас представлены все четыре личностных типа или когда ни один из четырех импульсов в нас не срабатывает в полной мере - это означает, что мы относительно благополучно прошли через все фазы нашего детства, в которых проявляются соответствующие побуждения и страхи. Однозначно выделяющаяся личностная структура свидетельствует о раннем нарушении развития и приводит нас к выводу о том особом значении, которое имеет для здорового развития личности раннее детство.

Участь, которая ожидает нас при действии четырех импульсов развития, зависит от встречи со следующими факторами: мы приносим в мир нашу "первую натуру", которую астрология прежде называла гороскопом; сюда же относится и наша наследственная предрасположенность, с которой мы знакомимся в течение нашего развития; и мы приобретаем нашу "вторую натуру" при встрече и установлении взаимоотношений с нашим ранним и поздним окружением, тем самым замутняя, делая менее проницаемой, отчуждая нашу "первую натуру". Если такое отчуждение между первичной натурой и предрасположенностью, с одной стороны, и воспитанной и приобретенной второй натурой - с другой достигает степени разрыва между ними, мы заболеваем.

Приведенные примеры со всей ясностью показывают, какого размера достигают патогенетические воздействия внешней среды.
Прежде всего это касается нашего раннего семейного окружения с его социокультурным влиянием, поскольку наши родители сознательно или подсознательно поддерживают или отвергают господствующие коллективные критерии и во время воспитания ребенка прививают, ему коллективные ценности или заставляют от них отказываться. Если не принимать во внимание грубое пренебрежение детством и нанесение детям ущерба, что свидетельствует о болезни родителей, мы можем сказать, что не только родители определяют судьбу своих детей, но и дети формируют участь своих родителей.

Необычная дифференцированность, богатство задатков, которые имеют столь выраженное индивидуальное различие, так же как длительная с детского периода зависимость от родителей, упрямство или беспомощность могут нести определенную угрозу для образа жизни других людей. Даже если ребенок импонирует родителям, если они с радостью дарят ему свою любовь, если эта любовь проявляется по отношению к ребенку без всяких ограничений, даже тогда наше сосуществование с ним встречает некоторое сопротивление, так как мы вынуждены отказаться от некоторых желаний, для того чтобы ребенок мог жить и развиваться.

С другой стороны, нам бывает трудно понять индивидуальность ребенка и сочувствовать его своеобразию, в связи с чем мы прилагаем усилия для того, чтобы любить его, преодолевать возникающее между нами отчуждение и предоставить ему те возможности, которых он от нас ожидает.


Наконец, нас гложет тревога из-за того, что мы недостаточно заботливы, мы переживаем его беспомощность, нас волнует то, что мы можем как следует выполнять родительские обязанности - все это имеет отношение к нашей судьбе и является обратной стороной нашего долга и нашего чувства вины. И если мы хотим избежать нанесения ребенку вреда, то, прежде всего, должны больше знать о его ранних потребностях и избегать ошибок в собственном поведении.

С другой стороны, появляется шанс такие вредные и затрудняющие развитие ребенка воздействия рано распознать и корригировать.
Для этого современная "большая психотерапия" предоставляет много возможностей: игровая терапия, консультации по воспитанию, семейная терапия, поведенческая и коммуникативная терапия, брачные консультации, психотерапия супружеских пар или индивидуальная психотерапия тех членов семьи, чье поведение угнетает или беспокоит ребенка. Мы считаем необходимыми и само собой разумеющимися терапевтические исследования при часто повторяющихся и длительных соматических заболеваниях у детей и полагаем обязательным приглашение врача для профилактических осмотров школьников.

Однако при проведении обязательных профилактических мероприятий при обследовании школьников мы странным образом не интересуемся их психическим состоянием, конфликтами между детьми и родителями, детьми и учителями, несмотря на то что сегодня мы хорошо знаем, что в основе многих соматических заболеваний лежат психические и психологические причины и что ранние душевные травмы и вредности имеют много (в том числе и соматических) последствий. Здесь мы еще остаемся варварами, которые не желают приложить усилия для преодоления собственного невежества и из-за лености сердца наносят вред окружающим.

Родители, воспитатели и государственные институты должны прилагать совместные усилия для профилактики невротического развития в своих же собственных интересах.
И еще раз о тематике страхов. Если мы наш мучительный страх будем понимать также как указание на необходимость поиска ошибок в собственном поведении или как боязнь новых требований жизни, вследствие которых мы не решаемся на новый шаг в своем развитии, мы должны принять и понять его как приглашение к выходу на новую ступень нашего развития, как призыв к новой свободе и, вместе с тем, к новому порядку и новой ответственности.

В этом смысле мы должны рассматривать страх в его позитивном, творческом аспекте, как инициатора перемен Быть может, приведенные во вступлении аллегории помогут нам осознать наше участие в динамических силах,, которые при всей их противоречивости поддерживают определенный порядок в подвижном равновесии жизни и которые отнюдь не означают застой или обездвиженность, но предупреждают хаос. Каждое усиление или каждое выпадение одного из космических двигательных импульсов угрожает нашей Солнечной системе разрушением.
Так и на человеческом уровне - каждое одностороннее усиление или выпадение одного из основных импульсов угрожает нашей внутренней организации и может привести к болезни. В нашем участии в этих космических силах и, с другой стороны, в нашем отражении межчеловеческих отношений проявляется двойственный аспект нашего существования.

Это человек в его вечном аспекте, с его участием во вневременном, вне-личностном порядке и законах и общечеловеческих процессах, и человек в его временном аспекте, как историческая сущность и единственный в своем роде индивидуум с его столкновением между предуго-тованным окружением и предрасположенностью, в котором он должен развиться и вырасти.
Ограниченное временем существование мы приобретаем в качестве нашей индивидуальной биографии и нашей типологии с ее односторонностью и ограниченностью; как человек вообще, как часть человечества мы представляем совершенство и гармонию в нас самих, которая выходит за наши собственные пределы, и временную ограниченность в осознании себя как части человеческого сообщества вне времени, культурных особенностей и расовой принадлежности. Когда некоторые из нас хотят сознательно переработать страх перед самоотдачей, они стремятся к любящему доверию и открытости в межчеловеческих отношениях и одновременно освобождают свою индивидуальность от страха, защищая свою безопасность.

Когда мы испытываем страх перед преходящим, то стремимся сделать дорогу нашей жизни более плодотворной и исполненной смысла.
Наконец, если мы воспринимаем окружающий нас мир в сознании необходимости и неизменности заложенньк в нем закономерностей, без страха перед тем, что эти законы ограничат нашу свободу, тогда о таких людях можно без всякой натяжки сказать, что они в высшей сте- пени зрелые и человечные. И когда мы пытаемся преодолеть нашу ограниченность внешними впечатлениями и представить себе окружающий мир целесообразным, то это отнюдь не придуманная человеком идеология, но соответствие великому мировому порядку на человеческом уровне.



Содержание раздела