Задумаемся о том, что было раньше.
Советские учёные-обществоведы всегда поддерживали партию и правительство, никого из них не было в числе диссидентов. Более того, к последним они, как правило, относились отрицательно. Не случайно поэтому, что в числе 43 советских академиков, подписавших в 1979 г. позорное письмо с осуждением А.Сахарова и требованием лишить его звания академика, было немало обществоведов, в том числе экономистов и международников.
В период постсоветской трансформации наши юристы, в частности (вспомним председателя Конституционного Суда Зорькина!), сделали всё, чтобы не допустить общественного осуждения коммунизма, запрещения компартии. И сегодня, когда не только на местном, но и на государственном уровне происходят экстремистские акции по разжиганию национальной розни, формированию и укреплению фашистских настроений и течений в российском обществе, среди наших обществоведов не находится борцов против этих явлений. Их нет, например, среди подписавших открытое письмо академиков РАН против доморощенных антисемитов, пользующихся поддержкой значительной части населения страны.275
Чтобы продлить свое существование, советский режим умело маневрировал, из года в год придумывались (не в последнюю очередь с помощью советской общественной науки) новые и новые цели, призывы и лозунги, зовущие к новым свершениям. Но народ уставал и постепенно перестал им верить. Темпы роста производства снижались, социальная неустроенность не уменьшалась, разрыв между социализмом и капитализмом нарастал. И большинство людей, наконец, всё это стало понимать.
По существу, была создана система тотального рабства, всевластия и произвола партийных и иных верхов, система тотального обмана народа и цинизма. Никогда ещё в истории человечества эксплуатация собственного народа не достигала такой степени, как в условиях «реального социализма». Никогда извращения изначально нормальной и даже благородной социалистической идеи не достигали такого размера, как в условиях «реального социализма». И, наконец, нигде и никогда раньше сам «реальный социализм» не был так превращён в злостную карикатуру и пугало для всего человечества (вместо заявляемой «братской поддержки» со стороны народов всего мира), как это было в бывшем Советском Союзе. Однако позднее коммунисты Китая, и особенно Камбоджи, покажут не менее, если не более яркие образцы извращений.
Страна понесла неисчислимые потери за годы советской власти. Прежде всего это выражается в десятках миллионов человеческих жизней. Далее, в разрушениях нормального хозяйственного уклада и духовного наследства. Наконец, в создании тупиковой и бесперспективной СМЭ. И чего мы добились? Чего достигли? Низкого уровня жизни, полной неконкурентоспособности готовой продукции, порчи людей. Во имя чего? Во имя неограниченной власти вождей, великодержавности государства, военной мощи. А где же «во имя человека», «в интересах удовлетворения постоянно растущих потребностей»? Всё это оказалось попросту вздором.
В то же время, вплоть до 70-х гг., советский народ не породил ни одного сколь-нибудь серьёзного и влиятельного идейного протеста против большевизма. В стране вообще не было создано альтернативной марксизму или большевизму теории или концепции, способной разрушить их идеологию, показать лживость их философских, политэкономических и иных основ. И режим большевиков был свергнут не идеей или научной теорией, а самой практикой жизни. Тем более сегодня важно рационально и реально осмыслить наше недавнее прошлое.
Как справедливо пишет Я.Певзнер, после октябрьского переворота 1917 г. «власть в России была на ряд десятилетий захвачена кучкой безответственных демагогов, принесших стране и её народу неисчислимые бедствия. История знает и такие случаи, когда подобный губительный поворот дел заканчивался гибелью целых народов. Но если жизнь сохраняется, раньше или позже дорогу пробивает разум. Сколь ни сложен, ни противоречив и ни болезнен выход из октябрьского тупика, начавшийся во второй половине 80-х годов процесс, продолжается, и его революционное содержание, его финал только в одном в скорейшем выходе на общий цивилизационный путь политической и экономической демократии»276.
Советский Союз только чисто внешне мог считаться великой и могучей страной, прежде всего благодаря своей военной и политической силе. Что же касается внутренней силы, то о ней говорить не приходится, если иметь в виду, не забывать террор и насилие, навязывание народу обязательной идеологии, принудительное планирование и рабский труд, постоянный контроль над всем и вся сверху, отсутствие органической мотивации к труду и нововведениям, постоянный страх и прислуживание начальству.
Всё это стало поистине тяжким наследством для новой России, вставшей на путь реформ в 1992 г., и сегодня перед нашей страной стоят те же самые задачи, которые не смогли решить большевики в течение трех четвертей нынешнего столетия.
В апреле 1998 г. была опубликована статья бывшего первого вице-премьера правительства Российской Федерации Ю.Маслюкова с оценкой среднесрочных перспектив развития российской экономики до 2002 г. В ней справедливо говорилось, что «если мы хотим жить в условиях рынка и демократии, мы должны осуществить качественные, глубокие преобразования. Надо поднять уровень жизни. Создать массовый «средний класс».., «модернизировать Россию и вывести ее на новый путь развития»277.
Всё верно. Но почему-то в нашем сознании стали забываться важные исторические вехи, когда Россия ставила перед собой такие же вопросы. Не буду говорить о реформах 1992-1998 гг., которые до конца не решили, к сожалению, этих задач в значительной мере в результате огромного и всё нараставшего сопротивления со стороны оппозиции, возглавляемой КПРФ. Задумаемся о том, что было раньше.
100 лет назад, а именно в марте 1899 г. вышла известная книга В.Ильина (В.Ленина) «Развитие капитализма в России». В ней автор четко высказал свое мнение о том, что развитие рынка, товарно-денежных отношений и частной собственности «имеет глубоко прогрессивное значение по отношению к старым формам жизни»278, что капитализм выполняет в России историческую миссию «повышения производительных сил общественного труда и обобществления его»279. Всё это было важно в то время не только для оценки нормальных перспектив развития нашей страны, но и для идейной дискредитации народничества. Как уже говорилось, народники отрицали объективную необходимость развития капитализма в России, говорили о возможности построения социалистического общества, минуя капитализм, на базе крестьянской общины. Всё это Ленин справедливо назвал «азиатчиной».
Тем временем капитализм в России набирал силу. В конце 19 в. страна переживала второй после Петровских времен виток модернизации за счет индустриализации. Страна в начале нашего века уже занимала первое место в мире по сбору и экспорту зерна, добыче нефти, протяженности железных дорог. Надежным было и финансовое положение страны, имевшей значительный запас золота и принявшей в 1897 г. систему золотого стандарта для своей валюты. Темпы роста ВВП (3,0-3,5% в год), сельского хозяйства (3,0%), промышленного производства (4,0-5,5%), в 1885-1913 гг. были не ниже, чем в странах Запада, а порой и заметно выше280. Рыночные отношения быстро развивались и охватывали не только промышленность и финансовую сферу, но и сельское хозяйство, где крестьянство активно расслаивалось.
В 1913 году Россия была страной среднего уровня экономического развития. Её ВВП, как уже говорилось, был равен 25% от уровня США, или 17% в расчете на душу населения, промышленное производство соответственно 16 и 11%. Казалось, страна набирала силы, быстро индустриализировалась и нуждалась в политической стабильности, компетентном государственном управлении (как и сейчас). Но большевики прервали этот процесс и, воспользовавшись состоянием войны, разрухой, огромной внутриполитической смутой, совершили в 1917 г. революционный переворот. Несмотря на первоначальную поддержку с их стороны, развитие капитализма в России оказалось абортированным.
Социалистическая революция в России не была подготовлена ни развитием производительных сил, ни развитием рабочего класса, ни поддержкой пролетариата Европы. Против нее однозначно высказывались ведущие социал-демократы Запада, включая К.Каутского, Р.Люксембург и Г.Плеханова, которых Ленин и Троцкий хорошо знали лично. Они предупреждали большевиков о неизбежности в этом случае гражданской войны и террора в России, о страшных невзгодах и потерях для её народа.
Сразу же после октябрьского переворота большевики ликвидировали товарно-денежные отношения, сами деньги, установили «военный коммунизм», диктатуру одной партии, одной идеологии, одного плана и порядка, положив начало формированию особой советской модели экономики. Убежден, это был неверный, ошибочный политический выбор, который логически привёл к сталинизму, командно-административной, или тоталитарной системе.
Таким образом, вместо развития рынка и товарно-денежных отношений большевики применили иную, а вернее, прямо противоположную стратегию методами мобилизации, чрезвычайщины и даже террора создали три вертикали власти (партийную, хозяйственную и сыскную, или кагебешную), вместо нормальных горизонтальных связей, сформировали тоталитарную систему, централизованное управление и планирование, выдвинули задачу «догнать и перегнать» страны Запада в экономическом отношении любой ценой.
