Против реформистского направления
Следует сказать, что в 1948 г. по указанию Сталина Институт мирового хозяйства и мировой политики АН СССР (именно так тогда назывался ИМЭМО) был закрыт, и его сотрудники влились в Институт экономики АН СССР, где был сформирован международный отдел189. Поводом для гнева «вождя народов» послужили работы директора Института академика Е.Варги и ряда других учёных из этого института, где по-новому, более адекватно сложившимся послевоенным реалиям рассматривались проблемы усиления роли государства, развития демократических процессов в капиталистических странах и т.д. Всё это не состыковывалось с устаревавшими марксистско-ленинскими постулатами, сложившимися в прошлом. Поэтому они широко критиковались в партийной печати и в «научных» дискуссиях.
Для самосохранения, сохранения своих сотрудников, для того, чтобы иметь возможность работать, академик Варга вынужден был выступить с публичным, довольно унизительным, покаянием. Покаяние называлось «Против реформистского направления в работах по империализму», оно было опубликовано в журнале «Вопросы экономики»190.
Е.Варга писал, что критика его работ «была необходима и правильна. Моя ошибка заключается в том, что я не сразу признал правильность этой критики, как это сделали другие товарищи. Но лучше поздно, чем никогда»191. И далее: «Всякие ошибки реформистского направления в отношении буржуазного государства, которые, к сожалению, встречаются в моей книге (независимо от желания автора), несомненно, являются поддержкой контрреволюционного реформистского обмана рабочего класса и тем самым поддержкой буржуазии»192. И далее он вынужденно признал, что в его изложении часто «отсутствует необходимая марксистская ясность»193. Поистине горе было тем, кто публично не признавал своих «ошибок», не отрекался от истинной науки.
В то же время многие советские учёные с энтузиазмом славословили в адрес вождя и учителя, видя в этом важный фактор для своего благополучия. Вот что писали в своём обращении к Сталину участники Всесоюзного совещания химиков в 1951 г.: «Собравшись для обсуждения путем свободной широкой дискуссии основных вопросов современного состояния теории химического строения, мы, советские химики, хотим выразить Вам нашу глубочайшую благодарность за Ваше повседневное внимание к развитию советской науки и, в частности, химии, за Ваши руководящие указания работникам науки, определяющие пути её развития, за Вашу творческую деятельность по преобразованию человеческого общества на научных основах, разработанных Марксом, Энгельсом, Лениным и Вами, товарищ Сталин». И далее: «...Руководствуясь решениями Центрального Комитета ВКП(б) по идеологическим вопросам и Вашими, товарищ Сталин, указаниями, советские химики развернули борьбу против идеологических концепций буржуазной науки. Порочность так называемой «теории резонанса» ныне разоблачена, а остатки этой концепции будут выброшены из советской химической науки...»194. И т.д.
Теория резонанса, слава Богу, выжила. Но дело в другом. Сталин мог что-то вразумительное сказать по теме работ ИМЭМО или академика Е.Варги, но что он понимал и мог понимать в химии, генетике, языкознании, в литературе, наконец. Но многие «советские учёные» и целые их кланы старались использовать Сталина в своих личных и корпоративных интересах. И после его смерти такие же «учёные» старались использовать в своих интересах других генсеков, партаппаратчиков, начальников разного рода. Вот что ужасно. Что это за наука такая?195
Западные учёные долгое время вообще не могли понять, что же творится с наукой в Советском Союзе.
Тем временем постепенно в советской общественной науке сформировалась группа партийных академиков, директоров исследовательских институтов, порою членов ЦК, обслуживающих руководство страны без особого риска для себя. Скорее, во благо самим себе. Они работали на реальный социализм и не хотели и не предвидели его развала.
Привилегии административных постов, в свою очередь, часто привлекали к себе энергичных, но далеких от научного творчества молодых людей. И прежде чем стать директором или заместителем директора НИИ, часто надо было поработать секретарем парткома института, заслужить доверие вышестоящего начальства. Административный же пост давал возможность получить не только существенно более высокую зарплату, но и квартиру, служебную машину, бесплатное лечение в лучших поликлиниках, больницах, санаториях, поездки за границу за государственный счёт и др. привилегии. Но самое главное власть. Всё это имело место в советской экономической науке, как, впрочем, и в других сферах для советской номенклатуры.
Что касается Академии наук СССР, то в отличие от других сфер производственной и научной деятельности, здесь особенно привлекала возможность получения звания академика или члена-корреспондента тоже с соответствующими привилегиями. Для получения этих званий никаких научных открытий сплошь и рядом вообще не требовалось. Работали иные мотивы. Вот что писал по этому поводу известный советский юрист Б.Курашвили: «Академики и члены-корреспонденты работают в институтах, но управляют ими не только в силу своих должностей в них, а главным образом как члены привилегированного слоя, клана, клуба. Состав этого руководящего клуба в последние два-три десятилетия сильно изменился. В его члены избирались не только и даже не столько по научным заслугам в зависимости от личных научных достижений, сколько по служебному положению в науке, членами-корреспондентами и академиками часто становились директора институтов. А директорами становятся не обязательно самые талантливые учёные. Здесь действуют законы формирования и самоподдержания номенклатуры. Преимущества у учёных среднего уровня, имеющих организаторские способности, ориентированных на власть, пользующихся расположением верхов. Недостаток научного авторитета они восполняют должностью и академическим званием. Девальвация этого звания стала очевидной»196.
Выдвижение и выборы в академики и члены-корреспонденты это процедура реализации сговора по поводу конкретных индивидуальных или групповых интересов уже действующих начальников от науки и отдельных научных коллективов или же результат проведения в жизнь рекомендаций из вышестоящих руководящих органов страны, особенно из ЦК КПСС.
Многие директора и заместители директоров ведущих исследовательских институтов, будучи «проверенными и надёжными кадрами», в брежневский период стали регулярно ездить в загранкомандировки, знакомиться с организацией и результатами серьёзной научной работы, ведшейся на Западе. Они прекрасно видели и понимали, какую по-настоящему большую роль играл на Западе свободный учёный, каким уважением и авторитетом он пользовался. Чиновников от науки там практически не было. Но зато было много разнообразных научных школ и направлений, конкурирующих между собой. Стандартизация мышления и конформизм, столь типичные для советской науки, там проявлялись лишь в редких случаях. Однако по возвращении к себе домой и в свой институт они ничего не предпринимали, чтобы хоть как-то позаимствовать и применить у себя на Родине передовое, прогрессивное, настоящее. Похоже, их вполне устраивали наши феодальные порядки и привилегии. И они не чурались контактами с КГБ, выполняя прямые поручения его сотрудников.
Процесс вырождения науки и учёных в результате их порчи от привилегий и льгот хорошо известен с давних пор. Об этом весьма содержательно писал и М.Бакунин: «...Научная академия, облечённая, так сказать, абсолютною верховною властью, хотя бы она состояла даже из самых знаменитых людей, неизбежно и скоро кончила бы тем, что сама развратилась бы и морально, и интеллектуально. Такова уже ныне история всех академий при небольшом количестве предоставленных им привилегий. Самый крупный научный гений с того момента, как он становится академиком, официальным патентованным учёным, неизбежно регрессирует и засыпает. Он теряет свою самобытность, свою революционную смелость и эту не укладывающуюся в общие рамки дикую энергию, характеризующую самых великих гениев, призванных всегда к разрушению отживших миров и к закладке основ новых миров. Он, несомненно, выигрывает в хороших манерах, в полезной и практической мудрости, теряя в мощности мысли. Одним словом, он вырождается.
Таково уж свойство привилегии и всякого привилегированного положения убивать ум и сердце людей. Человек, политически или экономически привилегированный, есть человек, развращённый интеллектуально и морально. Вот социальный закон, не признающий никакого исключения, приложимый одинаково к целым нациям, классам, сообществам и индивидам»197.
К тому же долгие годы советские учёные находились под гнётом невежественных партруководителей, идеологов, бюрократов, номенклатурщиков от науки, бдительных кадровиков-кагебистов. Ведь для того чтобы занять пост директора исследовательского института, заведующего кафедрой общественных наук в вузе, требовалось специальное решение ЦК, обкома или райкома КПСС. Поскольку значительный слой учёных был уничтожен вообще, как якобы враждебный социализму элемент, и на этой почве появились лояльные конъюнктурщики, или так называемые партийные учёные, возрос удельный вес посредственностей, массовых, средних «учёных». Неуютно было блистательным, оригинальным умам.
