Идея полного возврата к социализму
Также заслуживает глубокого уважения позиция известного советского (ныне российского) социолога академика Т.Заславской, которая в годы брежневского и послебрежневского застоя, работая в Новосибирске, смело выступала с критикой советской экономики. Она и сейчас справедливо требует сделать намного больше, чем уже сделано российскими реформаторами по уходу от советского прошлого. Перечисляя важные, но не сделанные шаги, она пишет: «Так, КПСС не объявлена преступной организацией, не произошло ее покаяния и очищения. Не достигнут необходимый баланс прав и ответственности трех ветвей власти»204. Она решительно отметает какую-либо целесообразность хотя бы частичного возврата в прошлое.
Однако в целом советская экономическая наука не смогла и не захотела создать действительно научную основу для своевременного и радикального изменения СМЭ, перехода к рыночной экономике и становления на путь интенсификации производства с широким использованием имеющегося научно-технического потенциала страны. Более того, социалистические заблуждения советской экономической науки не канули в прошлое и поныне. Многие её представители и сейчас не только занимают ответственные посты в науке, госаппарате и политических движениях России, но и открыто призывают к возврату в прошлое, хотя бы в рыночный социализм, яростно критикуя не всегда удачную деятельность российских реформаторов. Достаточно определенно высказался по этому поводу, например, академик О.Богомолов. Он пишет: «… Перспективна не либеральная рыночная трансформация, порождающая законы джунглей, а социальная. Исследования показали, что в переходный период наибольший эффект способна обеспечить экономика, которую можно было бы назвать рыночным социализмом, или экономикой смешанного типа»205.
Тут возникает сразу вопрос: что это за исследования? Мне они не известны (если, конечно, не считать «исследования» таких марксистов, как А.Сергеев и Б.Хорев206). Разве не ясно, что все попытки рыночных реформ в бывшем СССР (реформы Хрущёва, Косыгина, Горбачёва) были направлены на формирование экономики «рыночного социализма» (очередной термидор после ленинско-сталинской революции по созданию СМЭ), которые ничего не дали нашей стране? Однако О.Богомолов не одинок. Ему вторит А.Бутенко: «Рыночный социализм это реальный путь выхода бывших стран «реального социализма» из тупика, обусловленного преждевременным упразднением рынка и возвращения их на путь естественноисторического продвижения к социализму»207. Поистине многие советские учёные и до сих пор не могут обойтись без социализма.
Идея полного возврата к социализму, который у нас был и от которого мы отказались, равно как и идея возврата к рыночному социализму, который был в Венгрии, Югославии и Польше, и от которого эти страны тоже отказались, непродуктивная идея, попытка искусственно совместить несовместимое. Как справедливо отмечает Н.Плискевич, «возвращение иллюзий “рыночного социализма” сегодня представляется особо опасным, тем более, что эти иллюзии живы у достаточно массовых слоев населения. Но у страны просто нет ни времени, ни ресурса прочности для новой попытки соединения несоединимого»208.
Но есть и такие учёные, которые просто призывают к возврату нашего прежнего реального социализма.
А.Сергеев убеждён, что «России неизбежно предстоит ещё раз пройти через переходный период от капитализма к социализму. Этот период будет иметь ту особенность, что в стране имеются многочисленные кадры экономистов и управленцев, прошедших школы социалистического хозяйствования… Это создаст возможность его меньшей продолжительности по сравнению с первым переходным периодом…»209. Б.Хорев пишет, что «экономика должна быть рассчитана не на человека с деньгами, а на все более полное удовлетворение материальных и духовных потребностей всех членов общества, как это было при социализме»210. В одной из своих последних работ этот автор критикует правительство Е.Примакова и Федеральное собрание Российской Федерации. Он пишет: «Серьёзных крупных шагов в антирыночном направлении ни правительство, ни Федеральное собрание не предпринимают, а, по сути, продолжают «строить капитализм... Неужели не ясно, что прогресс состоит в преодолении регресса, то есть в возвращении к ценностям социалистической цивилизации?» Далее он предлагает отменить указ Ельцина о запрете парторганизаций на производстве, имея в виду КПСС, провести деприватизацию и национализацию, ввести монополию внешней торговли, воссоздать Госплан, Госкомцен и Госснаб. И заключает: «Сейчас только восстановление советской власти спасёт народы СССР»211.
Не менее консервативна и позиция учёных-неэкономистов из Сибирского отделения РАН: «Вместо того, чтобы повести за собой всё общество в проведении демократических реформ, наполнить реальным практическим смыслом и заставить работать демократическую формулу “Вся власть Советам!”, государство и политическое руководство стали заложниками силовой конфронтационной идеологии и отживших своё неолиберальных концепций. Разрушив старую властную вертикаль, которая пользовалась доверием широких масс, но нуждалась в демократической модернизации, реформаторы второй волны оказались неспособными заменить её новой, более эффективной»212.
Экономисты-математики порой также близки этой ретроградской позиции. Так, академик Ю.Ярёменко считает, что в процессе нынешнего реформирования российской экономики «надо было, конечно, отправляться от той системы, какая была, устраняя ее деформирующие элементы… А уж потом или одновременно с этим, когда мы создали бы некую рациональную плановую систему, можно было бы в этой системе развивать какие-то механизмы самодействия. Это был бы некий эволюционный путь… Необходимо рационально понять, что, не восстановив некоторых старых институтов, адекватных существенным характеристикам нашей экономики, наше хозяйство, как некий единый экономический организм, просто не выживет… В такой экономике полноценного денежного хозяйства быть не может»213.
Ю.В.Ярёменко говорит о прошлом (о советской экономике, её недостатках и провалах) и о настоящем (трудных проблемах трансформации, решение которых он видит на путях усиления государственного воздействия на экономику «что-то вроде Госплана должно существовать»)214. Главную причину краха советской экономики он видит в непомерном бремени военных расходов и всего военно-промышленного комплекса страны. Он пишет: «Мы пытались бросить вызов всему миру и прежде всего развитым странам. Нас подвели амбиции, сформировавшиеся после второй мировой войны и в последующие два десятилетия. Атомная бомба и ракеты очень подогрели эти наши амбиции. Мы попытались бросить технологический, милитаристский вызов всему миру, и мы его проиграли. Мы проиграли холодную войну в самом буквальном смысле этого слова. Развязав гонку вооружений, мы уже не смогли из неё выйти»215.
Когда я работал в 1986-1990 гг. в аналитическом отделе Европейской экономической комиссии (ЕЭК) ООН в Женеве, мне приходилось часто обсуждать вопрос о влиянии ВПК на советскую экономику с моими коллегами по работе и приезжавшими в Женеву известными западными экономистами. Такую же точку зрения, помню, высказывал мне известный американский советолог Ван Брабант, затем И.Бирман и др. Уже тогда я выражал сомнение по этому поводу. И не потому, что всё это неправильно, а потому, что это всё же не главное. Главное в неудачном выборе И.Сталиным нерыночной командно-административной экономической модели развития, не содержащей в себе мотивационного механизма к НТП (склонность к нововведениям) и опирающейся на внеэкономическое принуждение (сверхцентрализованное управление и планирование).216 Именно здесь, а не в ВПК, источник всего ресурсорасточительства, технократического и управленческого фанатизма, а также социальной деградации советского общества. Именно здесь источник закачки в советскую экономику таких ресурсов труда, сырья, капвложений, основных фондов, земли и т.д., которых в расчёте на единицу ВНП не знала и не знает ни одна страна с рыночной экономикой.
Военные амбиции СССР после второй мировой войны были тесно связаны и с марксистско-ленинской идеологией, теорией мировой революции, с надеждами на помощь СССР в великом деле революционного (то бишь социалистического) преобразования всего мира коммунистическому движению в развитых и национально-освободительному движению в развивающихся странах. Что же касается оценки нынешней российской экономики и предложений по её совершенствованию, то это особый вопрос, неразрывно связанный с предыдущим. Ю.Ярёменко полагает, что «прежде всего нужны были некие политические изменения, перегруппировка целевых установок, изменение в распределении ресурсов, структурная перестройка, оздоровление самого планового механизма, развитие наряду с плановым и внутри него некоторых отношений самоорганизации, самодействия, эквивалентности обмена, инициативы и т.д.»217.
В статье под характерным названием «Юрий Ярёменко считал, что советскую экономику спасли бы не рыночные реформы», его ближайший коллега С.Белановский утверждал, что академик считал рыночные реформы, начавшиеся в нашей стране после 1992 г., «экономическим бедствием» и призывал к «закрытию экономических границ, т.е. автаркии», к «установлению полного государственного контроля над ТЭКом и сохранению низких внутренних цен на энергоносители». По свидетельству Белановского, Ю.Ярёменко был сторонником «плановых преобразований» советской экономики и не принимал рыночного пути для неё, полагая, что последний «навязан стране мировым сообществом (бывшими противниками по холодной войне) и коррумпированной правящей верхушкой, в первую очередь нефтегазовым лобби». К работающим в его институте «рыночникам» академик не всегда относился терпимо218.
