Поэтому я напомнил ему


То, что это сработало, было засвидетельствовано последующей проверкой Алексом полученных им недавно знаний. Когда мы спрашивали Пола, что происходило в нем, когда он увидел, что сделал Алекс, он ответил, "Ну, я знал, что не хочу, чтобы он воровал, так что я начал размышлять о том, что бы я мог сделать такого, что научило бы его не красть.

Заставить его вернуть это назад показалось хорошей мыслью." Очевидным как для того, что Пол делал, так и для того, какими были его размышления в это время, что он делал выводы, основанные на оценках неотвратимо реального будущего, касающейся помощи Алексу в понимании. Иными словами, вместо того, чтобы попытаться заставить Алекса избегать поступать еправильно, Пол научил Алекса тому, как поступать правильно. Подобно изображенному нами родителю, который представляет угрожающее будущее и, соответственно, наказывает ребенка, чтобы предотвратить его, Пол делает осмысленные оценки будущего, основанные на отношениях причины -- следствия между прошлым и будущим. Различием является то, что Пол использует свои оценки будущего для определения того, как создать для Алекса опыт, который приведет его к результату, какой ему (а, возможно, им) нужен.

Это различие в ориентации и гибкости идут от восприятия учитываемого им будущего, от предположения выбора, возможности изменять размер и пределы того, что учитывается, и от критерия ОБУЧЕНИЯ, который устанавливает оттенки для тех видов возможностей, которые будут учитываться.
Мы не хотим оказать этим примером, что уравниваем обучение с безболезненными взаимодействиями, или наказание с болезненными взаимодействиями. С нашей точки зрения, значительно не то, проходит ли ребенок через боль и горе, а то, нацелены ли боль и горе на обеспечение ребенка опытом, чего НЕ делать (наказание), и что ДЕЛАТЬ (обучение). Обратимся к следующему примеру в основе которого воспоминания о воспитании детей доктора медицины Мильтона Х. Эриксона, возможно, наиболее последовательно успешного психотерапевта, которого когда-либо знала эта профессия:
МОЙ СЫН РОБЕРТ ОБЪЯВИЛ ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ, ЧТО ОН УЖЕ ДОСТАТОЧНО БОЛЬШОЙ, ВЗРОСЛЫЙ И СИЛЬНЫЙ, ЧТОБЫ ВЫНОСИТЬ МУСОР. Я ВЫСКАЗАЛ СВОИ СОМНЕНИЯ, НО ОН ЗАВЕРИЛ, ЧТО УЖЕ ДОСТАТОЧНО БОЛЬШОЙ И ДОСТАТОЧНО СИЛЬНЫЙ. Я СКАЗАЛ, ЧТО ОН МОЖЕТ ЗАБЫТЬ, ОН ЗАВЕРИЛ, ЧТО НЕ ЗАБУДЕТ.

Я СКАЗАЛ, "ХОРОШО, НАЧИНАЯ С ПОНЕДЕЛЬНИКА МОЖЕШЬ ПРИСТУПАТЬ." ТАК ЧТО В ПОНЕДЕЛЬНИК ВЕЧЕРОМ ОН ЕГО ВЫНЕС, ВО ВТОРНИК ВЕЧЕРОМ ОН ЕГО ВЫНЕС, А В СРЕДУ ВЕЧЕРОМ ЗАБЫЛ. ПОЭТОМУ Я НАПОМНИЛ ЕМУ В ЧЕТВЕРГ. ОН ИЗВИНИЛСЯ ЗА ЗАБЫВЧИВОСТЬ В СРЕДУ; ОН ВЫНЕС МУСОР В ЧЕТВЕРГ, НО ЗАБЫЛ В ПЯТНИЦУ И В СУББОТУ. СЛУЧИЛОСЬ ТАК, ЧТО В ВОСКРЕСЕНЬЕ Я ПРОСНУЛСЯ В ТРИ ЧАСА УТРА. Я БЫЛ ОЧЕНЬ ДОБР К РОБЕРТУ -- ПОЗВОЛИЛ ЕМУ НЕ СПАТЬ ДО ЧАСУ НОЧИ.

НО Я ПРОСНУЛСЯ В ТРИ. Я РАЗБУДИЛ РОБЕРТА, ОЧЕНЬ ПРОСИЛ МЕНЯ ИЗВИНИТЬ ЗА ТО, ЧТО НЕ НАПОМНИЛ ЕМУ ВЫНЕСТИ МУСОР, И ПОПРОСИЛ ЕГО, НЕ БУДЕТ ЛИ ОН ЛЮБЕЗЕН ОДЕТЬСЯ И ВЫНЕСТИ МУСОР.

ТАК ЧТО РОБЕРТ, СО МНОГИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ МЫСЛЯМИ, ГЛУБОКО ВЗДОХНУЛ, ОДЕЛСЯ И ВЫНЕС МУСОР. Я ПОДОЖДАЛ, ПОКА ОН НЕ ЗАСНУЛ КРЕПКО, А ЗАТЕМ РАЗБУДИЛ ЕГО ВНОВЬ. Я ИЗВИНИЛСЯ ОЧЕНЬ ИСКРЕННЕ, ОЧЕНЬ ГЛУБОКО, И ОБЪЯСНИЛ, ЧТО Я НЕ ЗНАЮ, КАК ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ, ЧТО ЭТА ЧАСТЬ МУСОРА ОСТАЛАСЬ НЕЗАМЕЧЕННОЙ. РОБЕРТ ПРОВЕЛ БОЛЕЕ ОБШИРНЫЕ МИНУТНЫЕ ПОИСКИ НА КУХНЕ, ВЫНЕС ЭТОТ МУСОР НА МУСОРНУЮ КУЧУ, А ЗАТЕМ МЕДЛЕННО ВЕРНУЛСЯ В ДОМ. Я НАБЛЮДАЛ ЧЕРЕЗ ЗАШТОРЕННОЕ ОКНО.

ОН ДОБРАЛСЯ ДО ЗАДНЕЙ ДВЕРИ, ПОВЕРНУЛСЯ, И ВЫБЕЖАЛ НА АЛЛЕЮ, ЧТОБЫ ПРОВЕРИТЬ КРЫШКУ МУСОРНОГО БАКА. ОН ВОШЕЛ В ДОМ И ЗАДУМЧИВО ПЕРЕОДЕЛСЯ В СВОЮ ПИЖАМУ.

НАПОМИНАТЬ ПОСЛЕ ЭТОГО БОЛЬШЕ НЕ ПРИШЛОСЬ.
В противоположность примеру с Полом и Алексом, Эриксон обеспечивает своего сына неотвратимо неприятным ощущением. Однако, примеры одинаковы тем, что они оба обеспечены руководством, скорее, того, что следует ДЕЛАТЬ, чем просто наказанием за то, что было ими сделано. В другом примере, у Лиз, нашей коллеги, были проблемы с ее двух с половиной годовалой дочерью, которая щипала, кусала и била своего десятимесячного брата. Объяснения маленькой девочке делались неоднократно, но не имели эффекта. Однажды утром Лиз сидела около обоих детей, когда она увидела, как малышка наклоняется и кусает своего брата.



Еще до того, как мальчик ощутил укус, чтобы начать плакать, Лиз наклонилась и укусила дочь. Сперва девочка удивилась, затем присоединилась к брату в хорошем реве.

Эффектом того, что сделала Лиз, было обеспечение ее дочери ощущением, и почти одновременным с ощущением своего укушенного брата. Результатом было то, что сестра прекратила свое неразборчивое причинение брату боли.
Теперь вы можете согласиться или не согласиться с некоторыми или со всеми уроками, которые были преподаны, или способами, которыми родители добивались результатов в каждом из трех вышеописанных примеров. Чему учить и как учить детей является личным делом, которое определяете вы или ваш/а супруг/а.

Однако, примечательным в каждом из этих примеров является то, что в каждом случае родитель реагировал путем обеспечения ребенка обучающим опытом, который даст ему или ей возможность научиться скорее тому, что ДЕЛАТЬ, чем просто наказывать их за то, чего они НЕ должны были делать. Укус Лиз своей дочери не был сделан по злобе или для возмездия. Напротив, он был приурочен к тому, чтобы произойти почти одновременно с укусом девочки своего брата, обеспечивая ее немедленным представлением, или обратной связью от ее действий с точки зрения мальчика - нечто такое, что она не была в состоянии осознать до этого.

В данном случае, жизненно важным было согласование по времени. Если бы Лиз промедлила до тех пор, пока малыш уже отреагировал бы, разразившись слезами, могла бы возрасти вероятность того, что ее дочь стала бы ассоциировать укус как НАКАЗАНИЕ за то, что она каким-то образом создала очевидное раздражение своего брата.
Выше мы упомянули, что вмешательство Лиз было сделано без злобы, что также справедливо для двух других приведенных примеров. С этой точки зрения, мы должны упомянуть, что формы, какие зачастую принимает наказание (или, по крайней мере, включает), является своего рода атакой на личность и самоценность ребенка. Сердитая характеристика от Люсиль, какую получает Вивиан, как не стоящая доверия и вредительница, была примером такого рода идентификации самоценности через поведение.

Огромная дистанция между тем, чтобы сказать ребенку, что она совершила ошибку, или даже, что она сделала нечто плохое, и тем, чтобы сказать ей, что ей НЕЛЬЗЯ доверять, или что ОНА плохая. Предыдущий подход признает, что ей надо кое-чему научиться и, возможно, даже изменить что-то в себе, но оставляет ее самооценку и целостность неповрежденными.

С другой стороны, последующий подход превращает ее упущения или невежество в предмет комментариев и показа ее, как пропащую и неадекватную личность.
Различие между двумя формами общения может поразить вас из-за несущественности, но их отличительные последствия могут быть глубокими. В качестве примера, потратьте минуту для припоминания из ваших прошлых ощущений по воспитанию детей какого-то инцидента, в котором вы отреагировали на своего ребенка так, чтобы вы устыдились или пожалели об этом. Возможно, вы шлепали или кричали на вашего ребенка, когда он явно не заслужил такого сурового обращения.

Или, возможно, вы обращались с ним так, что это его глубоко задело, и даже угрожало вашим с ним отношениям. Как бы то ни было, найдите тот момент, когда ваше родительское отношение не было тем, чем оно должно было быть.
Припоминая теперь этот случай, задумывайтесь:
Как могли вы быть таким неразумным? Таким бесчувственным? Таким несознательным? Что вы за личность?

Это решительно НЕ было тем, что делает хороший родитель, и, если вы знаете то, что хорошо для вас и вашего ребенка, вам лучше бы никогда этого не делать.
Такого рода замечания аналогичны тем злобным, карающим замечаниям, которые часто используются в качестве реакции на детские ошибки и неправильное поведение. Сопоставьте обидные чувства, какие вы испытали в ответ на эти замечания с теми чувствами, о каких вы сейчас размышляете:
Ваша реакция на своего ребенка в этом инциденте возможно, не была той, какой бы вы хотели, чтобы она была. Какой бы вы скорее хотели, чтобы была ваша реакция?

Как можете вы изменить ваш взгляд и на то, что делал ваш ребенок, и на ситуацию, чтобы в следующий раз, когда вы будете в аналогичной ситуации, вы сможете отреагировать так, как вы ХОТИТЕ отреагировать (и быть той личностью, какой хотите быть)?
Возможно, вы ощущаете эту вторичную реакцию на ваше плохое родительское поведение или ошибку, как значительно более уважающую ваши чувства самоценности и самосознания, и помогающую в смысле самоориентации К ПОЛЕЗНОМУ ОБУЧЕНИЮ. Подобным же образом, сохранение поведения отделенным от самоценности поощряет ребенка, который, по мере его или ее роста, реагирует на ошибки, как на нечто такое, что должно быть направлено и отреагировано в смысле предотвращения будущих повторений.

Однако, они НЕ сокрушены или запуганы своей неудачей, и не боятся своей неспособности быть, в конце концов, компетентными в данной ситуации.



Содержание раздела