Знаю, что не знаю


"Гипнотизирует,- с тоской понимает Головешкин, не в силах отвести взгляда.- Гипнотизирует... Как удав из мультфильма...

Вот только что не ненавидел еще... нисколечко... А теперь...

Уже... Не...

На... Ви..."
- НЕНАВИ-И-ЖУП!- вдруг кто-то истошно выкрикивает из него, совершенно без его воли.- Дд-а-а-а!!! Ненави-и-ижу!!! И рюкзак твой!!

Ненавиж-ж-жууу!!!
И за... И бри...

И Килиманджа-жж... He-нави!..

Нена... Не-на-на...
Лечить Валеру привела мать. Жалобы: сильный тик и заикание, особенно в присутствии взрослых мужчин.

Нежелание учиться, невнимательность, непослушание...
Не требовалось большой проницательности, чтобы догадаться, что Валера и меня готов с ходу причислить к разряду Отцов, Ведущих Следствие, ведь детское восприятие работает обобщенно, да и не только детское...
Нет-нет, никакого гипноза. Три первых сеанса психотерапии представляли собой матч-турнир в настольный хоккей, где мне удалось проиграть с общим счетом 118:108 - учитывая высокую квалификацию партнера, довольно почетно.

Потом серия остросюжетных ролевых игр с участием еще нескольких ребят, каждый по своему поводу... Я играл тоже, был мальчиком, обезьяной, собакой, подопытным кроликом, роботом, а он всегда только человеком и только взрослым, самостоятельным, сильным.

Был и альпинистом, поднимался на снежные вершины, без всякого рюкзака...
Играючи, косвенно и раскрутилась постепенно вся эта история.
Новый оранжевый рюкзак Вольдемар Игнатьевич купил себе в следуюуг/ю получку. С ним и явился ко мне в диспансер, прямо с работы, пешком, спортивный, подтянутый.
- Спасибо, доктор, за вашу п-помощь, заикаться стал меньше Валерка, вроде и с уроками п-получше. Я тоже заикался в детстве, собака испугала, потом п-прошло, только когда волнуюсь...

Спасибо вам. Только вот что делать? Эгоист растет, т-тунеядец. Не знает цены труду, вещи п-портит, ни с чем не считается.

Вчера телефон расковырял, теперь не работает, импортный аппарат. Спрашиваю: "Зачем?" Молчит. "Ты что,- спрашиваю,- хотел узнать, откуда звон?" А он: "Я и так знаю".

Ну что делать с ним? Избаловали с п-пеленок, вот и все нервы отсюда.

Наказывать нельзя, а как воздействовать? П-подскажите.
- Вы преувеличиваете мои возможности, Вольдемар Игнатьевич. Мое дело лечить.

Ваше дело воспитывать, а мое лечить...
- Вы п-психолог, умеете гипнотизировать. Я читал,
гипноз п-применяют в школах, рисовать учат, овладевать... Отличная вещь.

Если бы немного...
- Если вас интересует гипноз как средство воспитания сознательной личности, а заодно и сохранения имущества, то п-проблема неразрешима. Я, между прочим, тоже в детстве немного страдал... Знаете что? Вот этот ваш рюкзак, отличная вещь...

Вы бы не могли с ним расстаться?
- К-как расстаться? А, в раздевалку?

Я сейчас...
- Нет, нет, вы не так поняли. Оставьте его здесь. Мне в аренду, по-дружески, под расписку...

На полгода, не меньше.
(Этот случай в ряду прочих послужил поводом для бесед о детской внушаемости.)
ЗНАЮ, ЧТО НЕ ЗНАЮ
- Подождите, одну секунду, забыл сказать... СДЕЛАЙТЕ ПОПРАВЬСУ НА ТО, ЧТО Я НЕ ГОСПОДЬ БОГ.

Я понятно выразился?..
Момент, сбивающий с толку. В энном проценте случаев, давая совет, желаю, чтобы меня не послушались.
Три недели назад мать одиннадцатилетнего Гриши Д. пришла посоветоваться, отправлять ли сына на лето в пионерлагерь. Лагерь с неплохой репутацией, обычного типа.

А мальчик не очень обычный: потолще других и расходящееся косоглазие, за что получил прозвище Арзамас ("Один глаз на вас, другой в Арзамас").
Одно время и ногти грыз, и чуть что - истерики...
Основное страдание: человекобоязнь. Не умеет и не любит общаться.

Притом обожает животных, неплохо учится, многое понимает не по возрасту глубоко. И все-таки с двумя товарищами находит общий язык, только вот не со всеми... Да и разве со всеми можно? "Один на вас, другой в Арзамас..."
Но в жизни-то надо привыкать - пусть не дружить, но жить и как-то общаться... Чем раньше, тем лучше.
Так я подумал (да и сейчас так же думаю) и, приняв во внимание, что за последний год Гриша окреп и физически и морально, адаптировался в моей игровой


группе, уже и в секции вольной борьбы начал заниматься, решительно посоветовал:
- Отправляйте.
Гляжу, мама расстроилась. Видимо, она хотела другого совета.
- Понимаете... Он... Прямо не говорит...

Боится он лагеря.
- Боится, понятно. А все-таки отправляйте.

Пора, пусть привыкает.
- Доктор, мне так его... В школе, сами знаете, мало радости. Отец тоже не понимает... Я уж стараюсь...

Внушаю, что он будет чемпионом, самым...
- Не перестарайтесь, мой вам совет. Приготовите к райским кущам, а жизнь... (Увы, сбывшееся пророчество.)
- Да, но ведь он уже... Детство кончается, как же без веры в лучшее.

Что же, сызмальства подрезать крылышки?
- Наоборот, укрепляйте. Для этого и приходится выталкивать из гнезда.
Вытолкнули.
Сегодня узнал обо всем в подробностях.
Из лагеря он сбежал на восьмые сутки. Не понравился вожатому, не понравился всем или только двоим-троим...

Два дня пропадал без вести - заплутался где-то, ночевал на автобусной остановке. Когда вернулся, грязный, измотанный, на себя не похожий, был тут же выпорот отцом и заболел воспалением легких.
Три года лечения насмарку.
- Вы все правильно советовали, доктор, но так нехорошо вышло.
- Да, я советовал правильно, но лучше бы я дал неверный совет. Я поддался гипнозу своего опыта и пренебрег вашей интуицией; я прав в девяти случаях из десяти или в девяноста из ста - а вы правы в своем.

Теперь я опять знаю, что ничего не знаю.
Ничего этого я не сказал...
ПОДОЖДИ, КРАСНЫЙ СВЕТ
Вчера вечером, выйдя из диспансера, встретил Ксюшу С. Вел ее с пяти лет до одиннадцати - некоторые
странности, постепенно смягчившиеся. (Мать лечилась у меня тоже.)
Года три не появлялась. Бывший бесцветный воробышек оказался натуральной блондинкой, с меня ростом.
- Здрасьте.
- Ксюша?.. Привет.

Кстати, сколько сейчас... Мои стали.
- Двадцать две девятого.
- Попробовать подзавести... А где предки?
- Дома. Опять дерутся из-за моего воспитания.
- А что же не разняла?
- Надоело.
- Понятно. Ну пошли, проводишь? Мне в магазин.

Ты сюда случайно забрела?
- Угу.
- Подожди, красный свет... А помнишь, кукла у тебя была...

Танька, кажется?
- Сонька.
- Мы еще воевали, чтобы тебе в школу ее разрешили...
- Я и сейчас еще. Иногда...
- Жива, значит, старушка. Заслуженная артистка.
- Уже без рук, с одной ногой только. И почернела. Я ее крашу...

Хной.
Плачет.
- Ксюша. Ну расскажи.
- Ничего... Ничего не понимаю...

Школу прогуливаю... Не могу... Развелись, а все равно еще хуже, никогда не разъедутся...

Каждый день лаются. Мама кричит, что положит в больницу или сама ляжет. Папа сказал, что я расту... таким словом прямо и сказал, а у меня один Сашка, они его и не видели...

Мы с ним только в лагере, и не целовались, и ничего... Только письмо одно написал и звонил два раза, один раз папа подошел, а другой мама, и не позвала... А другие звонки - парни какие-то и девчонки, доводят... Один раз отец подошел, а они: "Ваша Ксения... в воскресенье".

Трубку бросил, смотрел страшно, а потом как заорет. И слово это самое повторил..'. И ударить хотел...

А в другой раз сама подошла, и как закричит кто-то: "Ча-а-ай-ник!" - и трубку повесили. Я знаю, это Архимов, из нашего дома, ему уже восемнадцать, он мне два раза уже... Один раз из лифта не выпускал. "Ты, сказал, уже
раскупоренная бутылочка, по тебе видно..." А что видно?! Что?

Что?
- Ну, Ксюша... Ну ты же знаешь. Это же все ерунда, Ксюша, это все чушь собачья.

Ты взрослая, все понимаешь... Архимов этот дурак, скотина.

А папа... он просто устал. И мама нездоровая, ты понимаешь...

Ты уже красивая стала, Ксюша.
- Собаку так и не завели... В больницу...
- Никакой не будет больницы, я тебе обещаю. А в школу ты ходить можешь. А папу с мамой мы успокоим, помирим, вразумим как-нибудь... Хоть сейчас, хочешь?

Зайдем?..
- Лучше потом... Вам в магазин...

Лучше я с вами, вам в продуктовый, да?
Весь дальнейший наш разговор шел главным образом об артистах современного кино и о знаменитом певце... Пока подошла очередь за кефиром, меня успели порядочно просветить.
- Я им напишу две записочки, каждому персонально, ладно?.. Приглашения... Вот черт, опять ни одной бумажки...

На рецептурных бланках, сойдет?.. Так...

Это маме... А это папе.
- Лучше в почтовый ящик. Поправила волосы взрослым жестом.
Из-за моего воспитания тоже велись сражения, некоторые я наблюдал. Это смахивало на то, как если бы хирурги на операции, не поделив кишку или кусок сердца, поссорились, забыли о больном и начали тыкать друг в друга скальпелями.

Больной меж тем, быстренько собрав внутренности, спрыгивал с операционного стола погонять в футбол...



Содержание раздела