Отрубить голову кариатиде!
3. Сергей Неронович Гулливер
А. Ю.
Я рабочий на стройке, 25 лет. Прочитал вашу книгу, помогла выжить...
Выступал у нас год и восемь месяцев назад гипнотизер Лапотков. Я был на пяти сеансах, под гипнозом оказался три раза. Выходил вместе с другими загипнотизированными на сцену.
Что там делалось со мной, почти не запомнил, но ребята, бывшие со мной и не уснувшие, рассказывали. Удивительные дела!.. Превратил меня Лапотков в римского императора Нерона, сказал: "Приказывай, император". И я произнес, оскалившись:
Отрубить голову кариатиде!
Сам я этого абсолютно не помню. Про Нерона ничего не читал, только в школе по истории, кажется, проходил, а что за кариатида такая, вообще понятия не имел. Потом прочитал в словаре иностранных слов.
Был на этом же сеансе собакой, лаял из конуры, метался на цепи; был петухом, кукарекал, хлопал крыльями, то есть руками, себя по бокам, клевал зерна, искал червяков... Был Эйнштейном, принимал какую-то ученую делегацию, показывал приборы и чертежи, произносил малопонятную чушь про мировые катаклизмы. И Гулливером был, разговаривал с лилипутами, поднимал на ладони, что-то там для них строил, корабли из моря вытаскивал.
Ребята говорили: ходил на цыпочках, очень смешно ноги поднимал, чтобы не раздавить.
А вот это запомнил сам: когда Лапотков меня разбудил и спросил: "Как вас зовут? я сказал с полным
убеждением: "Сергей Неронович Гулливер" (а я Сергей Петрович Конягин), и не мог долго понять, почему все мои лилипуты вдруг жутко выросли и так страшно смеются.
Решил больше не поддаваться. Попросил Николая, напарника моего, щипать меня и толкать в следующий раз, если потянет в сон. И действительно, на четвертом сеансе опять куда-то поплыл, еще до начала счета.
Только при одном взгляде на этого Лапоткова уже глаза заволакивает, особое у него лицо, хотя вроде бы неприметное... Уже почти отключился, тут Николай мне изо всех сил начал уши крутить и тереть, как пьяному. Оклемался.
А Николай сам застывать начал, как свечной воск, минуты через две, я его тоже едва открутил. На пятом сеансе держались за руки, слегка выпив для поднятия духа, щипали друг друга, продержались нормально.
После этих сеансов я так и хожу у нас в общежитии под прозвищем "Сергей Неронович Гулливер". Отшучиваюсь: "Смотрите у меня, кариатиды поотрубаю".
Вам все это наверняка мало интересно наэкспери-ментировались, навидались и не такого. А вот я просто заболел, заболел гипнозом. Не в смысле плохого самочувствия, нет, все нормально, работаю, учусь в заочном политехническом, собираюсь жениться.
Но гипноз стал просто какой-то кг.вязчивой идеей, дни и ночи думаю, не могу успокоиться, забросил даже любимую гитару... Вошло в голову, что я должен сам овладеть гипнозом. Во что бы то ни стало!
До такой степени, как этот Лапотков, и даже сильнее! чтобы всякого мог погрузить в гипноз не только по его желанию, но и против воли. Вот так!..
Кстати, потом мы узнали, что Лапотков этот не психолог, как себя называл, а то ли разжалованный тренер, то ли сокращенный актер. И будто его несколько раз выволакивали вдребезину пьяным из ресторана нашего райцентра, а потом посадили. Но может быть, это просто сплетни.
Уже больше года я занимаюсь гипнозом сам, ищу литературу, изучаю... Почти каждый день провожу хоть какой-нибудь опыт над кем-то из окружающих или над собой. Стою, например, у стены, смотрю в точку, пока не начинаю непроизвольно падать назад одно из моих упражнений, придумал сам... Просто не в своей
тарелке себя чувствую, если не поработаю.
Первое время ничего не получалось. Усаживал, укладывал моих испытуемых ребят с работы, из общежития, из соседних дворов так и эдак, ходил вокруг, делал пассы, гладил, бубнил, считал, приказывал, глядя в глаза, и прочее никакого толку, одно ржанье все начинали ржать, и я вместе со всеми.
А потом вдруг прорвалось. Начало получаться!
(Подчеркнуто Лялиным. Подколотая заметка. Вот, вот... "получиться" у самодеятельника может и сразу как выигрыш в лотерее, а может лишь после изрядного числа неудачных проб.
Но если упрям, получится наконец обязательно: сработает простая статистика, как на рынке: и самый залежалый товарец у захудаленько-го продавца кто-нибудь да возьмет. При гипнозе удачи и неудачи оказывают удвоенное психологическое влияние: и на "субъекта", и на "объекты". Когда косяком неудачи, из круга "неверие-самоневерие" выбраться нелегко.
Зато ежели вдруг "прорвется" попробуй останови! В этот миг, обалдев от восторга, доморощенный гипнотизер или экстрасенс полагает, что вот "открыл, наконец, свой дар", не подозревая, что всего-навсего вытянул долго не попадавшийся счастливый билетик.)
...В первый раз испугался ужасно: вижу во время счета, что у одного из моих подопытных глаза начинают мутнеть, лицо разглаживается, веки опускаются... Едва досчитал, сразу же даю команду: "Проснуться" а он не просыпается! Не шевелится!
Меняю внушение: "Проснешься при окончании счета в обратном порядке и хлопке в ладоши". Проснулся, но глаза еще минут пять были мутными...
В другой раз после рабочего дня посадил троих наших ребят на бетонную плиту, с упором ног в землю и встал напротив. Приказал смотреть мне в переносье не отрываясь. Начал внушать жестким голосом: "Сейчас тела ваши будут тяжелеть. Ноги будут врастать в землю. Как корни, врастать в землю...
Вы одеревенеете, одеревенеете... Вы не сможете оторвать ноги от земли. Ноги врастают в землю..."
Закончил внушение. Велел попробовать подняться. Двое поднялись, один легко, другой тяжело.
А третий не может. Сидит, как прикованный. Продолжает на меня смотреть, не отрываясь.
Я ему: "Ну все, хватит.
Теперь вставай. Все, конец". А он все сидит. Пытаюсь поднять... Действительно, будто в землю врос!
Невозможно оторвать, свинцовая тяжесть. Глаза стеклянные... Втроем подняли его с ребятами начали расталкивать, тормошить.
А он не реагирует, как вкопанный стоит. "Витька, ты что?" Ни звука. "Кончай прикидываться". Молчит. "Ну, давай поговорим. Ты что сейчас чувствуешь?" Молчит, только пытается промычать что-то. Речь отнялась. Целый час так простоял, крутились мы вокруг, так и эдак...
Я вггушал: "Говори! Можешь говорить!" никакого толку, ни слова. А ему домой идти, жена ждет, ребенка из садика забирать...
И тут осенило, вспомнилось: надо же его снова усыпить, как делал и Лапотков, меняя программы внушений, сперва опять усыпить!..
Посадил, дал команду "Закрыть глаза, спать. Спать спокойно. Спать глубоко, спокойно..." Смотрю задышал ровнее, порозовел.
Внушаю: "Сейчас сможешь легко говорить. Отвечай мне, как себя чувствуешь?" "Нормально". Тут ребята вздохнули, а с меня градом пот... "Теперь на счет десять проснешься.
Говорить будешь легко". Проагулся. Речь нормальная.
О том, что с ним было, не помнит. Сколько времени прошло, не имеет понятия. Втроем домой проводили.
Ничего не сказали...
После этого случая с месяц ни над кем никаких экспериментов не проводил, зарекся. А потом опять потянуло, не смог себя превозмочь. Да и просили ребята показать чудеса. Уже поняли: что-то есть и во мне...
Старался поосторожнее. Кое-что прочитал, кое-что понял... Знаю, что не имею никакого права экспериментировать над людьми, но это сильнее меня.
Я должен превзойти Лапоткова!..
Однажды вечером у небольшого пруда за стройплощадкой собралось нас семеро, в том числе две девчонки, Люся и Вера, отделочницы, и одна женщина постарше, Анна Ивановна, бетонщица. Две бутылки имелось. Развели костерок, хотели уже начать обычное, как вдруг Вера мне: "Ты бы, Нероныч, бутьшку заколдовал сперва". Николай: "Чтоб не горькая была". "Нет. Чтоб не пить.
А то все одно... Нероныч может и без вина опьянить". Анна Ивановна: "Да уж Гулливер наш колдуном заделался, это точно". Я: "Без вина напоить
могу. А куда его девать потом?" Люся: "В землю закопаем до праздников". Николай: "За нами не пропадет".
Сажаю их в круг. Смеркается. Небо чистое. Беру из костра обугленную палочку.
Поднимаю вверх. Приказываю неотрывно смотреть. Слушать внимательно...
Начинаю счет...
И тут вдруг что-то со мной случилось.
Почувствовал, что тело мое потеряло вес и, как бы приподнявшись над землей, начинает медленно покачиваться, совершать странно знакомые движения руками, ногами, шеей... Будто танец какой-то... А вместо обычных слов другие начали вырываться, непонятные, но знакомые. Помню отчетливо, как ребята тоже начали в такт мне покачиваться и что-то произносить. Ритм стал убыстряться, каким-то жестом я поднял их, пошли вокруг костра, быстрее, быстрее пляска и какая-то песня или заклинание, что ли, с совершенно особенным, непередаваемым ощущением...
Не переставая двигаться, подкладывали дрова в костер, обменивались жестами, восклицаниями, ели в движении... Вдруг Николай хватает лопатку, встает на четвереньки и быстро-быстро начинает копать. Хвать бутылки и в яму, забросал землей, завалил камнем.
А глаза сверкают, как угли...
