Обсуждение транса


Обсуждение транса
Бетти: Наша сегодняшняя работа, конечно, отличается от обычной работы с пациентом в офисе, когда до наведения транса я уже лучше его знаю, а после транса начала бы говорить о чем-то постороннем  о семье или о чем-нибудь другом. Транс я с пациентом не обсуждала бы.

Если бы он задал мне вопрос по поводу транса: “Что это было? Куда я ходил?

Что там случилось?”,  я бы спросила: “А что бы ты хотел, чтобы там случилось?” В интересах пациента обсуждать транс можно, только если он сам на этом настаивает. В данном случае то, что мы будем обсуждать транс, является некоторой платой за то, что тебе повезло быть субъектом интервенции.

Но от этого, Сергей, ничего не изменится.
Вопрос из зала: Бетти предлагала Сергею что-то взять с собой, что он взял?
Сергей: Я взял счастливую монетку!
Вопрос из зала: Когда Бетти сказала: “И вдохнуть поглубже...”, я заметила, что в Сергее произошла некоторая перемена: он стал двигать телом. Бетти изменила тактику работы.

Я хотела бы спросить у Сергея, что для него происходило в этот момент?
Сергей: Я помню, что начал двигаться вправо, но это было так же неосознанно, как и с рукой. А потом в обратную сторону.
Вопрос из зала: А вы помните момент, когда стали двигать ногами?
Сергей: Нет!
Вопрос из зала: Я хотел бы уточнить: в середине транса вы сменили позу. Это не было связано с выходом из транса?
Сергей: Нет, просто почему-то захотелось сменить позу.
Бетти: В сущности, Сергей здесь единственный человек, который все знает про Сергея. В тот момент мне тоже показалось, что он несколько “выныривает”, а я, конечно, не хотела позволять ему выходить из транса. Поэтому я несколько изменила технику транса, в том числе по отношению к физическим проявлениям транса.

Мое восприятие, конечно, может быть неточным, потому что Сергей, повторяю, единственный эксперт, который лучше всех знает Сергея.
Сергей: Если можно, я кое-что скажу по поводу транса. Я, конечно, был очень удивлен, когда открыл глаза и увидел свою висящую руку. Я четко слышал, что происходит, все соображал, но когда открыл глаза и увидел руку, оказалось, что как раз такого я и не ожидал. Я считал, что транс неглубокий.

Сейчас я помню лишь какие-то фрагменты: монетка, велосипед... И даже точно не помню, когда открывал глаза... Первый раз... или...

Получается, что второй, потому что в первый я сам немного приподнял руку, это я помню. А потом захотелось ее опустить...

В первый раз, когда Бетти поднимала мне руку, а она опускалась, создалось очень странное ощущение: уже пора быть ноге, а ее все нет и нет... нет и нет... нет и нет... и тут я улетел...
Бетти: Отлично!
Мужчина из зала: Я хотел бы сказать, что никогда не испытывал такой транс, как сегодня. Когда Бетти стала говорить о левитации, я вдруг почувствовал, как моя левая рука пошла вверх. Потом я заметил, что и правая рука стала отрываться от ткани брюк. Я думал, что этого не может быть, но чувствовал, что это так. Глаза я не мог открыть.

Кроме того, я почувствовал, как ваша рука, Бетти, прикасается к моей.
Вопрос из зала: Можно ли это состояние квалифицировать как гипнотический транс? В чем особенность глубокого транса?
Бетти: Сергей определенно находился в глубоком гипнотическом трансе. Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под разницей между гипнотическим трансом и глубоким. Я не люблю эти оценочные слова: “глубокий” транс, “легкий” или “средний”. Иногда, конечно, использую некоторые подобные эпитеты, когда погружаю субъекта в транс.

Потому что обычно (если только вам не предстоит хирургическая операция) люди выбирают свой уровень глубины транса, подходящий для того, с чем им надо в данный момент работать. И очень глубокую работу иногда проделывают в очень легком трансе, все время глядя на тебя открытыми глазами. Сергей был в хорошем трансе.

Я думаю, что в довольно глубоком, но самое главное  в достаточно хорошем для него. И он там проделал то, что собирался.

Кроме того, Сергей, конечно, хотел помочь нам с демонстрацией, и с этой задачей тоже справился великолепно.


Вопрос из зала: Мы посмотрели часть фильма о Милтоне Эриксоне, и кроме восторгов по поводу его работы возникло ощущение, что он постоянно проводит экологическую проверку готовности пациента изменять себя, работать с проблемой. Только после этого он дает пациенту ресурс.

Используете ли вы это в своей практике?
Бетти: Да, конечно. И даже во время последней демонстрации мы говорили с Сергеем о том, как он ощущает эту проблему.
Вопрос из зала: Сергей, если обращаться к вашему внутреннему ощущению: лучше, если бы этого обсуждения не было или ничего не изменилось?
Сергей: Не знаю. Думаю, существенно ничего не изменилось.

Даже, наверное, лучше, потому что полезно вспомнить это еще раз.
Бетти: Хорошо. Так как вопросов больше нет, то мне хотелось бы немного поговорить о концептуализации и о том, как решить, что же нужно делать с пациентом, когда он в трансе. И я хочу, чтобы ты, Сергей, знал: ты можешь сидеть здесь и слушать, но у тебя есть и другой вариант: ты можешь опять вернуться в транс и уже оттуда слушать то, о чем мы будем говорить. Потому что ты можешь слышать и не слышать, слушать и не слушать, помнить и не помнить, потому что важно, чтобы ты помнил только то, что тебе нужно помнить.

Можешь вернуться обратно в транс и слышать меня или не слышать... или хочешь, частью сознания отслеживай, слушай... или просто сиди, выковыривая словечко тут, словечко там... потому что все зависит от тебя, что хочешь, то и делаешь... И иногда... очень важно... оставить какие-то вещи в области бессознательного и оттуда они действительно смогут тебе помочь...

А иногда важно отслеживать... и принимать решения обеими частями разума  сознательной и бессознательной... Так что можешь сидеть и слушать меня или не слушать... а я буду говорить о том, чем мы занимались... ладно?..
Итак, приходит Сергей и говорит: “Я хотел бы научиться лучше, смелее разговаривать, особенно с руководством, с авторитетными людьми”. Я слышу его на нескольких уровнях: “Я чувствую себя некомфортно, приближаясь к кому-то, кто стоит выше меня”.

Это достаточно распространенное ощущение, причем абсолютно не рациональное. Сергей это подтвердил, когда я спросила, хороший ли мужик его начальник: “Да, конечно!”  ответил он и улыбнулся.

Вспомните график, о котором мы говорили: если что-то нерационально, с этим не справиться на логическом уровне. Поэтому я хотела, чтобы Сергей вспомнил все те времена в своей жизни, когда он чувствовал себя победителем. У всех в детстве бывает либо монетка-талисман, либо камешек. В Америке очень популярен мультфильм Уолта Диснея, в котором слоненок летает, хлопая ушами. Для этого ему необходимо перышко, которое он зажимает в хоботе.

Если бы мой пациент был американцем, то я бы даже не продолжала историю, он бы закончил ее сам. Дело в том, что слоненок теряет перышко и начинает падать, а рядом летает его подружка-птичка и кричит: “Ты все равно умеешь летать, ты все равно можешь!” И он почти упал, но в последний момент взмахнул ушами и взмыл вверх. Это почти хрестоматийная история триумфа, победы. У всех нас есть это волшебное перышко, которое мы “зажимаем в хоботе”.

Иногда мы вспоминаем вещи, которые когда-то были для нас очень важны: например, день рождения, когда твой возраст наконец впервые будет записан двумя цифрами. С каждым из нас это когда-то случилось.

И в маленькой виньетке транса для Сергея звучало следующее: это произошло просто потому, что ты есть. Точно так же у каждого из нас есть право подойти и спросить любого авторитетного человека о том, что нам нужно.
Я бы хотела, чтобы он пережил еще одно “победительное” воспоминание. Для каждого ребенка самая настоящая победа  научиться ездить на двухколесном велосипеде. Потому что очень трудно одновременно справляться с рулем, педалями и удерживать равновесие. Обычно ребенок переживает пьянящее ощущение настоящей победы.

Многие в своих воспоминаниях даже падают с велосипедов, потому что уж слишком прекрасно. Когда моя дочка впервые поехала, она стала оборачиваться и кричать: “Смотри, смотри!”  и налетела на дерево. В эту историю вложено также совершенно неотъемлемое воспоминание о том, что падение ни капельки не умаляет триумфа и ты знаешь, что как только поднимешься, снова сядешь и поедешь, и снова будет это ощущение свободы. Мне даже говорить об этом не пришлось, настолько это само собой разумеется. Совершенно не важно, что ты упал!

И Сергей сам пришел к этому. Он просто великолепный субъект: так улыбался и давал такую хорошую обратную связь! Но концептуализация состоит в том, что чувство дискомфорта возникало у него тогда, когда он должен был о чем-то попросить, на что у него было и право, и способность. Он сравнил себя с “бешеным зайцем”  отличный образ.

Такой субъект делает за терапевта часть работы, потому что этого “бешеного зайца” можно абсолютно ясно представить. Сергей хочет быть по-настоящему смелым  рамки достаточно четко определены.

Задача терапевта  придумать способ, чтобы показать ему все его триумфы, достижения, показать, что он многого добился и научить его помнить это ощущение.



Содержание раздела