Капитальные затраты на индустриализацию
К тому же интерес крестьян к широким поставкам зерна на рынок и продаже его в больших объемах государственным хлебозаготовителям стал резко падать именно в 1925—1927 гг. С конца 1925 г. партией во главе со Сталиным определился курс на индустриализацию. Были приняты масштабные планы развертывания индустрии.
Хлебофуражный баланс на 1925/26 гг. соответствующими органами был рассчитан неверно. Зерна собрали меньше ожидаемого, и был сорван Госплан ввоза в страну оборудования и сырья для промышленности. Первый хлебозаготовительный кризис 1925/26 гг. объясняется также недостаточным поступлением в сельскую местность промышленных товаров и высокими ценами на них.
Любая индустриализация в мире — капиталистического или социалистического типа — подразумевает развитие тяжелой промышленности группы "А". Все материальные средства и ресурсы, в том числе вырученные от хлебно-экспортных операций, перекачивались в СССР на строительство (или подготовку к строительству) индустриальных гигантов. Крестьяне не могли за свои трудовые деньги купить в необходимых объемах товары народного потребления, т. е. произведенные на предприятиях легкой промышленности группы "Б".
Капитальные затраты на индустриализацию не погашались, как предполагалось, "самофинансированием" промышленности с помощью режима экономии, роста производительности труда и т. д. Для этого нужно было провести обновление основных фондов производства на старых предприятиях, построенных еще в XVIII в., и предприятиях, модернизированных или созданных в условиях промышленной революции в XIX в. На новых объектах, возводимых еще по плану ГОЭЛРО и в соответствии с новыми планами индустриализации, повышение производительности труда зависело во многом от высококвалифицированного труда работников. Но после продолжительной войны и разрухи в народном хозяйстве очень остро стоял вопрос о подготовке профессиональных кадров, их катастрофически не хватало.
За годы нэпа так и не была решена проблема с ценами, хроническим стало их расхождение на товары промышленности и сельского хозяйства.
В 1927/28 хозяйственных годах, когда уже было решено перейти к выполнению I пятилетнего плана развития народного хозяйства, вторично оказалось под угрозой срыва выполнение плана хлебозаготовок. Речь уже шла не только о невозможности широкой продажи хлеба за рубеж, но и о снабжении городского населения и армии.
После апрельского пленума ЦК партии 1928 г. государственная карательная машина обрушилась на всех держателей товарного хлеба, в том числе середняков. Страна вновь, как и в 1921 г., втягивалась в сильнейший социально-экономический кризис. "Сумерки" нэпа, проявившиеся в отказе от многих рыночных механизмов хозяйствования в 1926—1927 гг., переросли в забвение всех его принципов. Нэповская модель построения социализма на глазах у мирового сообщества перерастала в командно-административную.
Через год окончательно сформировалась тоталитарная модель построения социализма, основанная на режиме личной власти одного человека.
Вновь, как и в период взимания продразверстки, на сельских дорогах появились с винтовками в руках отряды "хлебозаготовителей". Участились случаи расправы крестьян с партийно-советскими активистами. Еще больше обострилось положение в 1929 г., когда органами ОГПУ было зарегистрировано в деревне около 3 тысяч актов неповиновения и выступлений против "агентов власти".
В ряде мест начались крестьянские бунты.
Трудности с хлебозаготовками в 1926—1928 гг. можно также объяснить падением курса червонца. В 1925 г. правительственные структуры расширили кредиты промышленным предприятиям с одновременным ростом денежной эмиссии. Золотой паритет червонца не мог больше поддерживаться на международных рынках.
Летом 1926 г. были прекращены экспорт червонцев и заграничные с ним операции. Советская валюта перестала быть конвертируемой, превратившись лишь в средство внутреннего обмена, что отрицательно сказалось и на международном авторитете страны.
Накануне этих событий, еще в 1926—1928 гг., обострились дискуссии в стране по вопросу "Быть или не быть нэпу". Лидеры "правой" оппозиции во главе с членом Политбюро Н. И. Бухариным, председателем СНК (с 1924 по 1930 гг.) А. И. Рыковым и главой советских профсоюзов М. П. Томским по-прежнему выступали за отлаживание механизма рыночной "смычки" между городом и деревней. Речь шла о более высоких налогах на хозяйства зажиточных крестьян; осуществлении политики гибких цен, отвечающих хозяйственной конъюнктуре каждого отдельно взятого года; маневрировании госрезервами, для создания которых предполагалось использовать закупки зерна Oа рубежом; активном развитии легкой промышленности.
Позже, после общего оздоровления экономики, они предполагали ускорить темпы индустриализации.
Противоположных взглядов придерживался Сталин и его окружение. Кризисную ситуацию в экономике они рассматривали через призму осуществления ускоренной индустриализации, открывавшей путь к развертыванию современного военно-промышленного комплекса и техническому перевооружению всего народного хозяйства. Если этой стратегической цели невозможно добиться на основе нэпа, то "тем хуже для него", считали они. Надо без колебаний демонтировать расшатанный механизм рыночной экономики и заменить его механизмом с иным, административно-распорядительным типом хозяйственных связей, отвечающим социалистическому идеалу.
И начинать этот демонтаж надо с деревни, не дожидаясь того времени, когда она вся поднимется против коммунистов.
Сегодня очевидно — Сталин стремился решить, опираясь на силу государства, две взаимосвязанные задачи: политическую и социально-экономическую. Во-первых, раз и навсегда снять с повестки дня постоянно беспокоивший власть крестьянский вопрос, для чего провести "ликвидацию кулачества как класса" и в ходе ее изъять из деревни все способные к сопротивлению слои населения. Во-вторых, образовать на базе низкотоварных крестьянских дворов крупные социалистические коллективные хозяйства (колхозы). Имеющийся опыт их работы (в 1927 г. колхозы объединяли около 1% крестьян) показывал, что по товарности они несколько продуктивнее индивидуальных хозяйств, и под прямой административный контроль государства поставить их было намного проще, чем 25 млн единоличных хозяйств страны.
Тем самым колхозы превращались в надежный, не подверженный рыночной конъюнктуре канал перекачки ресурсов (в том числе рабочей силы, высвобождавшейся в результате предполагаемого укрепления коллективного производства и повышения его товарности) в промышленность.
Как известно, победила точка зрения Сталина, а поддержавшие его представители среднего и низшего руководящего звена плохо представляли себе катастрофические для судеб деревни и всей страны социальные издержки этого процесса. Инакомыслящие были осуждены.
Вопрос об отказе от нэпа приобретал все более политический характер — необходимо было укрепить основы государства диктатуры пролетариата и руководящей роли компартии.
В условиях кризиса 1927/28 гг. с крестьянами стали "разговаривать" на языке закона: при насильственном изъятии продовольствия привлекали к уголовной ответственности по статье 107 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривающей лишение свободы до 3-х лет с конфискацией имущества. С целью привлечения беднейших слоев населения на свою сторону и одновременно подготавливая социальную базу для раскулачивания, 25% конфискованного хлеба распределяли среди бедняков бесплатно или по низким государственным ценам.
Против перевода деревни на "рельсы" массовой коллективизации и превращения затем колхозов с их производственным потенциалом в основной источник накопления капитала для социалистической индустриализации активно выступали крупнейшие экономисты-аграрники с мировым именем во главе с Александром Васильевичем Чаяновым. Он и его сподвижники — Н. П. Макаров, А. Н. Челинцев, Огановский — предложили концепцию семейно-трудового крестьянского хозяйства. Не являясь натуральным, оно вписывалось в орбиту рыночного обмена. В своих работах и в практической деятельности экономисты-аграрники стремились помочь середнякам, преобладающей части крестьянских хозяйств, выбрать направления развития своих хозяйств в сочетании различных отраслей, распределить трудовые ресурсы семьи для рационального обеспечения основных работ.
Крестьянину нужно было разъяснить, как умело распорядиться произведенной продукцией, чтобы суметь выделить часть ее для внутреннего потребления, а часть — для рыночной торговли. Главной целью трудового хозяйства экономисты считали не стремление к максимуму чистой прибыли, а к возрастанию общего валового дохода. Крестьянин должен был научиться учитывать в своей деятельности не только производственный, но и природный фактор.
В идеале это вело к экологическому равновесию между человеком и природой.
Учитывая демографический фактор — половозрастной и численный состав семьи, А. В. Чаянов пришел к выводу, что динамика трудового потенциала крестьянской семьи носит волнообразный характер, с периодами подъема и спада, что тоже не учитывалось в экономической политике.
Не идеализируя экономические возможности мелкого и среднего крестьянского хозяйства, ученый искал пути роста товарности сельского хозяйства. Эффективность работы хозяйств аграрного сектора А. В. Чаянов увязывал с широким распространением сельскохозяйственной кооперации. При этом критически относился к планам развития производственной кооперации, т. е. коллективных хозяйств. В противовес официальной концепции горизонтальной кооперации, т. е. по территориям, А. В. Чаянов выступал с идеей вертикальной кооперации, т. е. объединения хозяйств внутри отдельных отраслей сельского хозяйства и создания "Зерносоюза", "Маслосоюза", объединения "Плодоовощ" и т. д.
