Война только разрушает; она не создает.


Трудно или даже невозможно опровергнуть такой способ аргументации со стороны защитников войн, если единственное возражение состоит в том, что войны требуют жертв. Сторонники войн придерживаются мнения, что жертвы эти приносятся не впустую и они совершенно необходимы. Если бы правдой было то, что война - отец всех вещей, то человеческие жертвы, которых она требует, были бы необходимы для дальнейшего повышения всеобщего благосостояния и прогресса человечества.

Можно горько оплакивать эти жертвы, даже стараться уменьшить их число, но нельзя оправдать желание уничтожить войны и установить вечный мир.
Либеральная критика аргументов в защиту войн принципиально отличается от критики гуманистов. Она начинает с предпосылки, что не война, а мир является отцом всех вещей. Единственное, что дает возможность человечеству двигаться вперед и что отличает человека от животных, это социальная кооперация.

Единственное, что производительно, это труд: он создает богатство и тем самым закладывает материальные основы для внутреннего расцвета человека. Война только разрушает; она не создает. Война, резня, разрушение и опустошение связываются в нашем сознании с хищными зверями джунглей; созидательный труд - это особое, присущее только человеку свойство.

Либерал питает отвращение к войне не как гуманист, не потому, что она имеет "полезные" результаты, а потому, что последствия ее только вредные.
Любящий мир гуманист обращается к всесильному монарху: "Не затевай войны, несмотря на то что у тебя есть перспектива улушить собственное благосостояние победой. Будь благороден и великодушен и откажись от соблазнительной победы, даже если это означает для тебя жертву и потерю преимущества". Либерал думает по-другому. Он убежден, что победоносная война есть зло даже для победителя, а мир всегда лучше войны.

Он требует не жертвы со стороны сильнейшего, а осознания того, в чем состоят его, сильнейшего, истинные интересы и умения понимать, что мир для него так же выгоден, как и для более слабого.
Когда миролюбивый народ подвергается нападению со стороны воинственного врага, он должен оказать сопротивление и сделать все необходимое, чтобы отразить нападение. Героические дела, совершенные в такой войне теми, кто борется за свою свободу и жизнь, всецело достойны похвалы. Заслужено превозносить мужество и храбрость таких борцов. Здесь отвага, неустрашимость и презрение к смерти похвальны, поскольку они служат добру.

Но люди совершили ошибку, представляя эти солдатские доблести как абсолютные достоинства, как качества в себе и для себя, без учета результата, которому они послужили. Тот, кто придерживается такого мнения, должен, если он последователен, таким же образом признать в качестве благородных качеств отвагу, неустрашимость и презрение к смерти грабителя. В действительности, однако, не существует ничего хорошего или плохого самого по себе.

Действия становятся хорошими или плохими только через тот результат. Даже великий спартанец Леонид не был бы достоин тех почестей, которые ему воздают, если бы пал не как защитник родины, а как предводитель захватнической армии, вознамерившейся отнять у мирного народа свободу и земли.
Насколько вредны войны для развития человеческой цивилизации, становится совершенно очевидным, как только становятся понятными преимущества, происходящие от разделения труда. Разделение труда превращает самостоятельного индивида в (животное политическое - греч.), зависящего от своих товарищей, социальное животное, о котором говорил еще Аристотель. Акты враждебности между одним животным и другим или между одним дикарем и другим никоим образом не изменяют экономической основы их существования. Дело обстоит совершенно иначе, когда конфликт, который должен быть разрешен посредством оружия, возникает в сообществе, где труд разделен.

В таком обществе каждый индивид имеет особую функцию; никто более не занимает такого положения, чтобы жить независимо, потому что все нуждаются в помощи и поддержке друг друга. Самостоятельные фермеры, которые производят на своих собственных фермах все, что нужно им и их семьям, еще могут позволить себе затеять войну друг с другом. Но когда деревня разделяется на группировки, где кузнец на одной стороне, а сапожник на другой, то одной группировке придется страдать от отсутствия обуви, а другой - от отсутствия инструментов и оружия.



Гражданская война уничтожает разделение труда, она вынуждает каждую группу людей существовать самостоятельно, за счет труда своих сторонников.
Если бы возможность таких столкновений считалась вероятной, то разделение труда никогда бы не смогло развиться до такого уровня, когда в случае действительной войны, пришлось бы терпеть лишения. Углубляющееся разделение труда возможно только в таком обществе, где существует гарантия продолжительного мира. Разделение труда может развиваться только в условиях безопасности.

В отсутствие этой предпосылки разделение труда не распространяется далее пределов деревни или даже индивидуального домохозяйства. Разделение труда между городом и деревней - когда крестьяне окружающих деревень поставляют зерно, скот, молоко и масло городу в обмен на товары, произведенные городским населением, - уже предполагает гарантию мира, по крайней мере в пределах рассматриваемого региона. Если разделение труда охватывает целую нацию, то гражданская война должна находиться за пределами возможного; если же оно должно охватить весь свет - должен быть гарантирован продолжительный мир между народами.
Всякий сегодня счел бы совершенно бессмысленным для современной столицы типа Лондона или Берлина готовиться к войне с жителями примыкающей территории. Тем не менее в течение многих веков города Европы жили под гнетом возможности такой войны, принимали меры как к поддержанию обороны, так и к смягчению возможных экономических последствий. Были города, где оборонительные сооружения изначально сконструированы так, чтобы в случае необходимости они могли выстоять какое-то время, содержа скот и выращивая зерно внутри городских стен.
В начале XIX века подавляющая часть населенного мира была по-прежнему разделена на ряд более-менее самостоятельных экономических районов. Даже в наиболее развитых регионах Европы потребности удовлетворялись большей частью за счет производства внутри региона. Торговля, которая выходила за узкие рамки границ близлежащей округи, была относительно незначительной и охватывала только такие товары, которые не могли производиться на месте из-за климатических условий. В значительно большей части мира, однако, собственное деревенское производство снабжало жителей почти всем необходимым. Для этих деревень нарушение торговых отношений, вызываемое войной, обычно не сопровождалось сколь-либо значительным ухудшением экономического благополучия.

Даже жители более развитых стран Европы не особенно жестоко страдали во время войны. Если бы континентальная система, которую Наполеон I ввел в Европе для того, чтобы изгнать с континента английские товары и товары, поступившие в Британию из-за океана, претворялась в жизнь даже более сурово, чем это было в действительности, она все же вряд ли принесла бы жителям континента какие-либо ощутимые лишения. Им бы, конечно, пришлось обходиться без кофе и сахара, хлопка и хлопковых изделий, специй и многих редких сортов дерева; но все эти продукты играли тогда второстепенную роль в домашних хозяйствах широких масс.
Развитие сложной системы международных экономических отношений есть продукт либерализма и капитализма XIX века. Только они сделали возможной широкую специализацию современного производства с сопутствующими улучшениями технологии. Для того чтобы снабдить семью английского рабочего всем, что она потребляет и чего она желает, необходима кооперация народов пяти континентов.

Чай к завтраку поставляется из Японии или Цейлона, кофе - из Бразилии или Явы, сахар - из Вест-Индии, мясо - из Австралии или Аргентины, хлопок из Америки или Египта, шкуры для кожаных изделий - из Индии или России и т. д. И в обмен на эти продукты английские товары идут во все части света, в самые отдаленные и недосягаемые деревни и фермы. Такой процесс стал мыслим и возможен только потому, что с торжеством либеральных принципов люди перестали принимать всерьез идею о том, что когда-либо вновь может разразиться Великая война. В Золотой век либерализма война между людьми белой расы всеми рассматривалась как дело прошлого.
Но события повернулись иначе. Либеральные идеи и программы были вытеснены социализмом, национализмом, протекционизмом, империализмом, этатизмом и милитаризмом. Тогда как Кант и фон Гумбольдт, Бентам и Кобден восхваляли вечный мир, представители следующей эпохи не уставали превозносить войну - как гражданскую, так и международную.

И их успех не заставил себя ждать. Результатом явилась Мировая война,Первая мировая война, поскольку книга напечатана в 1927г. - Прим. науч. ред которая преподнесла нашему веку своего рода предметный урок несовместимости между войной и разделением труда.
4. Равенство
Ни в чем различие в доводах старого либерализма и неолиберализма не проявляется яснее, и нигде его нельзя так легко продемонстрировать, как в их отношении к проблеме равенства. Либералы XVIII столетия, движимые идеями естественного права (natural law) и эпохи Просвещения (Enlightment), требовали равенства политических и гражданских прав для всех, потому что они полагали, что все люди равны. Бог создал всех людей равными, наделив их фундаментально одинаковыми способностями и талантами, вдохнув в каждого свой дух.

Все различия между людьми являются лишь искусственными, продуктом социальных, человеческих - скажем так, преходящих, - институтов. То, что в человеке бессмертно - его дух - несомненно, одинаково заложен в богатом и в бедном, в дворянине и в простом человеке, в белом и цветном.



Содержание раздела