Долларизация
Долларизация
Хотя в 1920-х годах американский доллар еще не имел тех господствующих позиций в мире, которые он занял после Второй мировой войны и удерживает поныне, он уже был самой устойчивой и желанной из валют крупных стран. США сохранили золотой стандарт и довоенный золотой паритет своей валюты. Американские товары хлынули в разоренную войной Европу. Впрочем, английский фунт стерлингов в те времена еще мог конкурировать с долларом и был в Германии тоже очень желанной валютой.
Для счета в твердых деньгах часто использовали привычную по довоенным временам золотую марку, но, поскольку ее паритетное соотношение с долларом составляло 4,2 марки за доллар, это просто означало счет примерно на четвертушки доллара.
Большое значение для Германии и для экономически связанных с ней стран приобрели расхождения во внешней и внутренней ценности марки, иначе говоря различия в темпах роста внутренних цен, с одной стороны, и курса доллара и других твердых валют с другой. Как мы видели, на протяжении примерно четырех лет, до лета 1923г., курс доллара повышался значительно быстрее, чем уровень цен в марках. В конце этого периода уровень цен при данном курсе марки был в Германии, по оценкам статистиков, в среднем по меньшей мере на 40% ниже, чем в странах с устойчивой валютой. Многие товары и услуги были в Германии в 3-4 раза дешевле. Инфляционная Германия была поразительно дешевой страной для иностранцев и для немцев, имевших доступ к твердой валюте.
Страна распродавалась по дешевке.
Это напоминает положение в СССР и России примерно в 1990-1992 гг. Рубль стремительно дешевел к доллару, и доллар был еще большой редкостью во внутреннем обороте. Но многие внутренние цены оставались по-прежнему низкими. Это делало обладателей даже скромных сумм в долларах богачами.
Двухкомнатная квартира могла стоить 4-5 тысяч долларов, новые «Жигули» 800-1000 долларов. Помню, весной 1991 г. мне пришлось ехать в Москве на такси с известным американским экономистом-советологом Маршаллом Голдманом. Расстояние составляло 12-15 километров. Я спросил водителя, достаточно ли будет в оплату одного доллара.
Он остался очень доволен. В Нью-Йорке такая поездка обошлась бы, вероятно, долларов в двадцать. В меньшем масштабе подобный эффект наблюдался осенью 1998 г., когда курс доллара скачком вырос в 2-3 раза, а рублевые цены на услуги и товары внутреннего производства не успели подорожать.
Владельцы долларов получили своего рода премию.
В начале 1920-х годов в Германию хлынул поток иностранных туристов. Англичане или французы, которые до войны и подумать не могли о таких расходах, теперь занимали комнаты в лучших отелях, ездили по железным дорогам первым классом, посещали дорогие рестораны, покупали ценные сувениры. Более богатые иностранцы скупали предметы искусства и старины, городскую недвижимость и акции германских предприятий. На фоне нищеты, которая была уделом миллионов немцев, это, понятное дело, вызывало у них по меньшей мере зависть и чувство унижения.
Но отсюда рождались и ксенофобия, национализм, реваншизм. Это были годы становления германского нацизма, более известного под именем фашизма. Адольф Гитлер делал первые шаги в своей политической карьере.
Вместе с тем наплыв туристов давал работу и заработок многим немцам, отрасли обслуживания иностранцев процветали. Однако гораздо важнее было воздействие падения курса марки на внешнюю торговлю Германии. Оно привело к удорожанию и ограничению импорта, одновременно стимулируя экспорт.
Опять-таки эти эффекты, которые когда-то, при социализме и Госплане, были для наших соотечественников далекой экзотикой и не очень понятными фокусами, стали теперь повседневной жизнью. Достаточно напомнить, какой скачок рублевых цен на импортные товары произошел после девальвации рубля в августе 1998 г. и как многие ставшие уже привычными товары почти сразу исчезли с прилавков: их стало невыгодно импортировать. Или вспомним, как в начале 1990-х годов обогащались люди, ныне нередко хозяева жизни, на экспорте сырья вроде нефти и цветных металлов.
Внутренние цены оставались «по-советски» низкими, и обмен полученных за товары долларов на рубли по высокому курсу давал прибыли в сотни процентов. На этом обогащались и чиновники, дававшие разрешения на экспорт.
Германия экспортировала не сырье, а промышленные товары, отчасти также продовольствие. Используя дешевизну сырья, материалов и особенно рабочей силы в стране, германские промышленники и экспортеры могли продавать товары по более низким ценам в долларах, чем конкуренты, и все же извлекать повышенные прибыли за счет низкого курса марки. В эти годы мир по-настоящему узнал феномен мировой торговли, которому было суждено большое будущее, валютный демпинг, т.е. продажу товаров на внешних рынках по искусственно низким ценам, возможным в силу падения курса национальной валюты.
Получая доллары или другую твердую валюту, германские экспортеры сплошь и рядом не спешили переводить выручку домой, а оставляли ее в иностранных банках, вкладывали в акции и другие ценности. Это было особенно выгодно потому, что в 1920-1922 гг. во многих странах происходил спад и цены акций и недвижимости были низкими. Происходило то, что и нам, к сожалению, очень хорошо известно: обнищавшая страна, сама остро нуждающаяся в инвестициях, вывозит капитал.
Вывозит не от богатства, а от бедности.
Но вместе с индустрией туризма экспорт поддерживал сносный уровень производства и занятости в Германии. Безработица там была меньше, чем в Англии и некоторых других странах. Всплеск безработицы произошел во второй половине 1923г., когда, как отмечалось выше, доллар стал относительно «дешеветь», и продолжался в период стабилизации.
Но это уже была цена, которую Германии пришлось платить за выход из инфляции.
Внедрение доллара в сферу денежного обращения и его использование как средства сохранения ценности приняло в 1922-1923 гг. большие масштабы. На последнем витке инфляционной спирали реальная покупательная сила обращающихся и припрятанных долларов (и фунтов стерлингов) была в несколько раз больше, чем покупательная сила обесценившихся марок. По грубым оценкам, сумма находившейся в Германии иностранной твердой валюты достигала в этот период 1,5-2,0 миллиардов золотых марок [15, р. 17].
С чем это сравнить Скажем, когда в конце 1923 г. произошла стабилизация, для эмиссии новых полноценных (так называемых рентных марок) был установлен лимит в 2,4 миллиарда марок.
В 1923 г. значительная часть цен устанавливалась в долларах или в золотых марках («четвертушках доллара»). Калькуляция и бухгалтерия фирм во многих случаях велась в твердой валюте. Как пишет современный немецкий исследователь, субъекты хозяйства, прежде всего крупные фирмы, были готовы вообще отказаться от учета и расчетов в марках и полностью дол-ларизироваться, но «государство не хотело и не могло по соображениям престижа допустить приемлемое для хозяйства использование иностранных платежных средств во внутреннем обороте.
Для него был также необходим эмиссионный налог, тесно связанный с инфляцией. По мере того как большая часть хозяйства переходила (в том числе нелегально) на иностранную валюту для учета и для расчетов, инфляционный налог приносил все меньше дохода государству, в то же время он делался все более обременительным для тех, кто подлежал эмиссионному обложению, рабочих, получавших заработную плату в бумажных марках, или крестьян, которые выполняли обязательные поставки зерна с оплатой в бумажных марках» [47, 8. 310].
Последнее замечание привлекает внимание. Дело в том, что до начала 1923 г. сохранялась карточная продажа хлеба населению по искусственно низким ценам. Для этого приходилось в принудительном порядке покупать зерно у крестьян по ценам, которые заведомо не могли поспеть за обесценением марки.
В 1923 г. правительство попыталось административными мерами приостановить свободное хождение иностранных денег и конверсию марок в эти деньги. Покупка валюты была возможна только при получении разрешения властей. Однако реальное значение этих мер, которые проводились без особого усердия, было невелико.
Как полагают специалисты, главным следствием этих попыток было то, что лихорадочный спрос на реальные ценности отчасти устремился на фондовый рынок, поскольку акции крупных компаний росли в цене. Это вызвало довольно абсурдный в тех конкретных условиях и кратковременный «бумчик» (ЪоотШ, как говорится по-английски) на рынке германских акций.
Социальный баланс инфляции
Инфляция была важнейшим социально-политическим процессом и имела большие последствия. Она стала критическим испытанием для государственного строя Веймарской республики так принято называть Германию этих лет по названию города, в котором была утверждена республиканская конституция 1919 г. По Веймарской конституции Германия была федеративной республикой с двухпалатным парламентом и президентом, полномочия которого были весьма значительны. Первым президентом стал лидер социал-демократов Фридрих Эберт. Канцлеры (премьер-министры) часто сменялись, как и возглавляемые ими коалиционные правительства, включавшие обычно социал-демократов и представителей нескольких центристских партий.
Национал-социалисты впервые попали в рейхстаг (нижнюю палату парламента) в 1924г., и немалую роль в этом сыграла реакция населения на экономические невзгоды инфляционных лет.
